– Ну, будем надеяться, что из тебя шурпу не сварят. – Врубив первую, я выехал из проулка и неторопливо поехал по разбитой дороге. Выбравшись из поселка, повернул к речке, в сторону лодочной станции. Но, заехав за посадку из тополей, остановился. Слез с мотоцикла и минут десять смотрел в сторону машины наблюдателей. Я их еще в первый день вычислил, они стояли над каналом метрах в трехстах от нашего проулка. Там пригорок, все просматривается, точнее весь проулок просматривается. А вот здесь ничего оттуда не видать до самой речки, и самое главное, поворот в сторону Казахстана не просматривается.
– Нет, тихо. – Подойдя к лодке, я открыл крышку багажного отсека. – Вылезай, Сайорка. Только сначала вещи давай.
Приняв от нее вещи, забросил их в коляску, а лодку отцепил и вместе с прицепом затолкал в кусты. Сразу не заметят, а если углядят пацаны, то, скорее всего, порубят на цветмет. А прицеп разберут на куски, в сельском дворе каждая железяка в тему.
Сел на свое место, подождал, пока сзади на седло усядется девушка. Сайора крепко вцепилась в рукоять, глаза огромные, губы крепко сжаты, сама решительность.
– Ну как, поехали? – Я потихоньку выжал сцепление и щелкнул скоростями. Мотоцикл без прицепа – это не мотоцикл с прицепом, по проселку я на нем и джипу смогу мозги основательно покрутить, а на бездорожье тем более.
– Поехали, Леша. Ок йюль! – Сайора подвинулась на сидении, обняла меня со спины руками и крепко прижалась. – Поехали, пусть беды останутся позади.
25 сентября 2006 года, вторник, шесть часов пятнадцать минут утра
– Надо же, как проголодались. Хорошо, что я додумалась нам поесть собрать. – Сайорка взяла из чашки на расстеленном полотенце еще одну рыбную котлету. Отпила из крышки термоса горячего кофе, проглотила и продолжила: – Мы уже четыре часа едем, проехали давно все. Заблудились?
Вокруг была чистая осенняя степь. Только заграждение из колючей проволоки на границе с Казахстаном показывало, что рядом уже другое государство.
– Ну да, похоже, – я прожевал свою котлетину и взял помидорку, разрезал ее ножом, посолил. – Тут проселков не один десяток, похоже, не на той дороге свернул. Ничего, сейчас вернемся на полсотни километров, до той развилки. Похоже, я не туда завернул, – повторил я.
И, вытерев руки о кусок ветоши, достал из передка коляски запасную канистру. Бак здорово опустел, нужно долить. И вообще, нужно поосторожнее плутать, тут уже заправки далековато, можно застрять капитально, чего нам только и не хватает.
– Леша, я до кустиков пробегусь. – Сайорка смущенно на меня глянула и на самом деле побежала к зарослям тамариска или, по-местному, джингила.
К тому времени, как она подошла, я уже залил бак под пробку и спрятал канистру, опустевшую примерно наполовину, в багажник под запаской.
Вернувшись назад, к развилке, я повернул на западную. И уже через тридцать километров увидел небольшой поселок, стоящий на оросительном канале. Подъехав к нему, я спросил у пацаненка, пасущего небольшую отарку баранов, не Бурисай ли это. Получив положительный ответ, я спросил, где живет Рахимбек Гилязов, на что мне ткнули грязнющим пальцем в дальний конец поселка, и пацаненок, косясь на Сайорку, растолковал про третий с краю дом.
– Рахмат! – поблагодарил я мальчишку и по пыльной грунтовке поехал вокруг Бурисая. Отъехав от мальчишки, усмехнувшись, сказал Сайоре:
– Сайор, из-за тебя у мальчугана косоглазие развиться может! Будет теперь мечтать о прекрасной пэри.
