У нарцисса тоже есть чувствительность: он вас захватил, границы между вами размыл, вы стали частью его, вот он вас и чувствует как себя. Как сказал нарцисс Алексей (книга вторая, глава 3, статья "Есть ли у нарцисса эмпатия"), он все прекрасно чувствует, но ему неохота переживать это, ему даже противно сопереживать другому, и он выбирает отключиться.
Пограничники тоже вас чувствуют, но не потому, что они вас захватили, а потому, что вам себя отдали, и часть его как бы находится внутри вас – как встроенный детектор ваших чувств. Границ тут тоже нет. На мой взгляд, такая чувствительность – это не реальная эмпатия. Они чувствуют, как вы задыхаетесь от их любви, как вам плохо от их угроз совершить суицид, но остановиться не могут, потому что им плохо, им не до вас: главное – заполнить собственную пустоту.
Эмпатия – это когда ты чувствуешь боль и радость партнера, и есть желание помочь. Быть рядом, быть вместе эмоционально, разделить эти чувства. Стараться уменьшить боль и усилить радость, вдохновить его в этой радости на свершения. И все это не ради себя, а ради другого, чтобы ему было хорошо даже без вас!
Виталий, если бы у него была эмпатия, не стал бы манипулировать угрозой суицида. Он дал бы Ксении свободу.
Рассказ четвертый. Ревность пограничника
При всей своей самоотдаче в любви к партнеру, пограничник, как только добился взаимности, тут же начинает сомневаться: а действительно ли его любят? А не собираются ли его бросить? Это типичная озабоченная привязанность [J. Simpson and W. Rholes, 1998]. Здесь существует высокая тревожность, при сильном желании быть вместе. Сомнения начинают мучить пограничника, и в нем просыпается ревность. Другие названия этой привязанности – амбивалентная, тревожная, сопротивляющаяся.
Ксения говорит:
«Он меня любит, но задавил своей ревностью, и я не могу чувствовать себя свободной, видеться, с кем хочу, говорить, что хочу; я боюсь его обидеть… Это пошло еще с самого начала отношений, когда я как-то поехала к подруге, и потом, после встречи с ней, отказалась ехать к нему, уже поддавшему пива. Он стал звонить, писать непрерывно и обижаться: «Я так понимаю, ехать назад ты не собираешься, всё ясно», «Когда домой?», «Чем занимаетесь?», «Короче, я всё понял» и т. п.
Как-то поехала к маме, он названивал, а я не сразу взяла трубку. Когда ответила, он стал на меня кричать и говорить, что у меня куча мужиков и я его обманываю, что я слышу его в последний раз в жизни, верёвка готова. Естественно, ехать уже никуда не хотелось. А потом и вовсе на меня посыпались оскорбления и полилась такая грязь, что я бросила трубку и расплакалась.
А когда вернулась, он сказал в резкой форме, что мне доверия нет, что я была непонятно с кем (хотя, когда звонил, слышал голос мамы). Я не произнесла больше ни слова и уснула на диване… Но, видимо, он решил меня морально добить: ворча, вышел из комнаты, с презрением швырнув в меня одеялом, и ушёл в свою комнату, произнеся вполголоса: «В натуре животное…» Животное?
Но разве тогда это любовь?..».
Ревность и подозрительность у пограничника связана со страхом, что его бросят. Параноидные тенденции – это один из симптомов пограничного расстройства личности согласно DSM-5. И здесь есть сходство с параноидным расстройством личности. Но у параноика ревность и подозрительность в личных отношениях основана на страхе, что его обидят, наставят ему рога у него за его спиной, а потом все будут знать и смеяться – это унизительно! У пограничника же ревность основана на страхе отвержения, страхе одиночества и пустоты.
