На этой невеселой ноте Маша решила, что пора бы домой. Позвонила таксисту Антону. Он, как всегда, не заставил себя долго ждать.
– Привет, Маш, – кивнул он ей, когда она плюхнулась на сиденье. – Жаркая сегодня была ночка? Видок у тебя сегодня какой-то потрепанный.
– Да ты что! Этого только не хватало! – Маша достала из сумочки зеркальце. – Тоха, ты езжай потише, не тряси, ладненько? Мне надо лоск на себя навести, а то еще, неровен час, мама что-то заметит.
– Понял, – сочувственно сказал Антон, сбрасывая скорость.
Возле своего подъезда Маша постояла, по традиции провожая взглядом отъезжающего Антона. Потом непроизвольно перевела глаза на пустующие сейчас качели. Глеб! Теперь он ей был нужен. Чем скорее, тем лучше. Ведь о чем бы завтра ни пошел разговор у нее с Никифором Львовичем, а пойдет на эту встречу Маша не в последнюю очередь из-за него. Это же была прямая возможность хоть что-то разведать! Может, возможность и не слишком многообещающая, но все же. А может, и у самого Глеба будут какие-то пожелания, когда он узнает о том, что Маша отправляется, можно сказать, в самое логово врага? Надо попытаться вечером как-то с ним связаться. А пока – принять душ, перекусить и в кроватку, из которой никто не сможет окликнуть, чтобы сделать заказ!
Незаметно просочиться в квартиру не удалось, мама выглянула в прихожую, едва только Маша перешагнула через порог входной двери. Как всегда, мама была с ложкой в руках.
– Привет, непутевая, – произнесла Маша с ней хором ее традиционное приветствие, вот только в конце вместо «дочь» она вставила «мать».
– Я тебе дам сейчас «непутевую мать», нахалка ты эдакая. – Мама пригрозила ей ложкой от кухонных дверей. И не успела Маша выпрямиться, как мама тут же обратила внимание на ее внешний вид. – Машка, это что с тобой сегодня такое было?!
– Да ничего особенного. – Маша повела плечами: выходит, все ее старания в машине прошли впустую. – А что?
– Да вид у тебя сегодня такой дикий, как будто за тобой гонялись! Глаза шальные вообще! Еще и синяк на щеке! Этого еще не хватало!
– Синяк?! – ахнула Маша и побежала в ванную, смотреться в зеркало. К ее облегчению, синяк оказался небольшим, только мама и могла такой сразу заметить. И на скуле, а не на щеке. То ли Керубино ее так ударил, то ли сама обо что-то стукнулась, когда отлетела, поди теперь разберись. Но нервировать родного человека своими правдивыми рассказами Маша все равно не собиралась. Достаточно того, что и сама, по большому счету, до сих пор никак не успокоится, оттого и глаза до сих пор действительно горят диким огнем. Несмотря на усталость, несмотря на то, что все благополучно закончилось…
– Машка! – Мама выросла у нее за спиной и потребовала: – Выкладывай, что у тебя сегодня случилось!
– Да оступилась я, подвернулся каблук, – как можно небрежнее отмахнулась Маша. – И еще радовалась как дура, что ногу при этом не подвернула. А нет бы сразу в зеркало, на лицо при этом взглянуть! Но я и не почувствовала, что ударилась. Лед у нас есть?
– Ну, если ты со стадами своих гостей-приятелей все лимонные кубики еще в водку не перебросала, то есть, – ядовито ответила мама, у которой явно отлегло от сердца. Иначе бы не язвила сейчас. – Ладно, мойся скорее, ведь не будешь же ты делать процедуры на грязную кожу? А я пошла, иначе у меня сейчас пригорит.
– А что именно пригорит? – заинтересовалась Маша, ловя носом запахи из кухни.
