– В этом случае вам стоит поехать со мной. Если вам нравится готика или, может быть, романтические романы Вальтера Скотта, не исключено, что Уоллоп-Холл покажется вам симпатичным местом. Мой отец, мистер Монтроуз, будет рад показать вам средневековые детали дома.
Это еще не конец света. Поскольку Айверли, несомненно, странная личность, с Монтроузами он будет чувствовать себя в своей тарелке.
Следуя за леди Фэншоу по тропинке, обрамленной вековыми дубами, Себастьян не мог понять, в своем ли он уме. До сих пор он твердо придерживался двух принципов: любыми способами избегать женщин и воздерживаться от праздных разговоров, которые могут привести к новым знакомствам. Так зачем же он едет в гости к людям, которых не знает и наверняка чужды ему по духу? И хуже того, в обществе персоны, которая безоговорочно относится к женскому полу.
Себастьян мог разглядеть все нюансы ее фигуры. Она идеально сидела в седле, демонстрируя высокую грудь и тонкую талию. Но не ноги. Прежде он никогда не обращал внимания на женские ножки и на другие части тела, воспринимая женщину в целом, абстрактно, без труда выбрасывая ее образ из головы. Но сейчас он не мог думать ни о чем, кроме ножек. Воспоминание об икре и колене вызывало мысли о лодыжках и бедрах. И не об отдельных анатомических деталях, а о ножках вообще в их восхитительной целостности, затянутых в тонкий розовый шелк.
Неужели он думает, что это не последняя возможность увидеть их еще раз? Что он здесь делает? Если все же у него есть возможность – или опасность – увидеть ножки леди Фэншоу еще раз, то по здравому размышлению он должен развернуться и как можно быстрее скакать в обратном направлении, не останавливаясь, пока не доберется до своей холостяцкой квартиры в Лондоне.
– Леди Фэншоу, – услышал Себастьян свой собственный голос, – а ваш муж тоже в Мэндевилле?
Как, черт возьми, у него это вырвалось? Ведь ему нет никакого дела до того, где находится ее муж. И кстати, где находится она. Он чувствовал бы себя много лучше, если бы ее не было рядом. Но после событий в конюшне он потерял контроль над своими действиями и языком.
Услышав его вопрос, она повернула голову, и Себастьян почувствовал, как в груди забилось сердце. Еще раньше, увидев Диану в библиотеке, он обнаружил, что у нее голубые глаза и густые темные ресницы, поэтому волноваться было нечего – это всего лишь черты лица. Приятные, конечно, даже очень красивые, если быть честным – а Себастьян всегда гордился своей честностью, – но всего лишь черты лица: глаза, губы, лоб, подбородок. Они есть у всех. Но просто не поддается логике, почему от вида ее щеки, полной и округлой, так сильно нарушилось его душевное равновесие?
– Сэр Тобиас Фэншоу умер почти два года назад, – ответила она.
Вместо ответа он издал какой-то невнятный звук. Себастьян боялся, что она начнет плакать, – как он представлял себе, вдовы всегда плачут, когда говорят о бывшем супруге. Однако глаза леди Фэншоу оставались сухими, и она не проявляла подходящего к моменту огорчения и даже смущения. Вновь пустив лошадь медленным шагом, что подчеркивало изящество ее посадки, Диана вдруг внезапно остановилась.
– Мин! – крикнула она.
– Ди! – закричала в ответ девушка, сидевшая на бревне за чтением. Она закрыла книгу и помахала рукой. Леди Фэншоу легко спустилась с лошади и встретила девочку у края дороги. Они обнялись.
