Только поздно вечером 26 января штаб 10-й армии получил донесение от командира 3-го армейского корпуса «о тревожном положении дел». На основании этого доклада, согласно приказу штаба 10-й армии, 27 января командир 20-го корпуса отдал приказ об отходе на тыловые позиции к рассвету следующего дня. Но к тому времени противник уже начал новое наступление против частей 3-го армейского корпуса и значительно потеснил их.
28 и утром 29 января противник продолжал теснить части 3-го армейского корпуса, а в полосе 20-го корпуса все было относительно спокойно. Это привело к тому, что командование и штаб этого соединения несколько успокоились. Но днем 29 января командир корпуса получил телеграмму из штаба 10-й армии, которая требовала в течение двух следующих дней отойти на тыловой рубеж Вижайны – Бакаларжево.
Но, как видно, этот приказ не был согласован со штабом Северо-Западного фронта. В связи с этим начались переговоры «по прямому проводу» между штабом армии и штабом фронта, «управление которым никак не могло усвоить действительно создавшуюся обстановку и истинное соотношение сил. Командующему армией даже пришлось напомнить об участи армии ген. Самсонова. Было ясно, что спасение армии в ее немедленном отходе… на чем и настаивал начальник штаба армии Будберг».
В результате замешкавшийся с отходом корпус генерала П. И. Булгакова численностью около 40 тысяч человек попал под сосредоточенный удар двух немецких армий в районе Августова и был окружен и остался без радиосвязи, так как 31 января единственная радиостанция корпуса была заблаговременно отправлена в тыл.
В ночь на 2 февраля генерал П. И. Булгаков приказал корпусу начать выход из окружения, выделив в авангард дивизию, арьергард силой до пехотного полка и прикрыв фланги коридора выхода сильными боковыми отрядами силой до бригады.
В течение последующих четырех дней XX армейский корпус, постоянно контратакуя и пытаясь вырваться из окружения к Гродненской крепости, отбивал в заснеженных Августовских лесах атаки втрое превосходивших его по численности германских войск.
Вечером 6 февраля произошло событие, которое могло существенно повлиять на ход всей операции. Свидетель описывает его следующим образом: «К командиру 108-го полка привели 12-летнего мальчика-разведчика, которых в начале войны было немало в русской армии, с просьбой командира корпуса направить его через фронт в г. Гродно. Ему в мундштуке папиросы было дано донесение командира корпуса к командующему 10-й армией о положении войск корпуса… Мальчику удалось пробраться через две линии немцев: одна на север к 20-му корпусу, другая на юг к крепости.
Около 23 часов на другой день, 7 февраля, он явился в г. Гродно к командующему армией и рассказал ему о положении корпуса, так как записку он или потерял, или бросил сам. Генерал Сиверс ему не поверил, потому что какие-то казаки ему донесли, что корпус уже сдался немцам. Генерал Сиверс… уже в мирное время обнаруживал в своих распоряжениях отсутствие того «чувства действительности», которое совершенно необходимо военному начальнику, чтобы разбираться в разноречивых донесениях на войне и уметь отличить ложь от правды». В результате, «в течение 7 февраля никаких мер для выручки 20-го корпуса не принималось, так как в штабе 10-й армии считали, что 20-й корпус погиб где-нибудь далеко от г. Гродно».
8 февраля авангард корпуса был обстрелян артиллерийским и пулеметным огнем противника. 115-й полк развернулся на опушке леса и повел наступление на высоты у д. Старожинцы, взял первую линию окопов, но в атаке на вторую линию попал под пулеметный огонь с фланга и отошел в лес с большими потерями. В этом наступлении принял участие и 116-й полк, который должен был двигаться в хвосте главных сил, но пошел отдельно на ф. Млынок по дороге, идущей южным берегом р. Волкушек. Отброшенные от д. Старожияцы оставшиеся люди этих двух полков столкнулись в лесу с частями 31-й германской дивизии… Охваченные с фланга и тыла остатки 115-го и 116-го полков отдельными кучками были взяты в плен…
