– Ну, почему не слышу от тебя ни слова? Онемела от радости? – пригубив красного вина из бокала, насмешливо спросил Владимир Караулов.
Татьяна Ивановна больше для порядка, чем по своему душевному состоянию, решила слегка поломаться.
– Владимир, откуда у тебя столько золотых? – спросила она и с деланным страхом посмотрела на окна.
– От прежней жизни, матушка, от неё родимой – хладнокровно ответил он.
– Но ведь они почти новые!
– Ну, значит, от новой жизни.
– Владимир, я ведь серьезно. Он встал, обошел стол, положил руку на плечо своей подруги, прищурил глаза и с усмешкой произнёс:
– Татьяна, я тоже серьезно: это тебе и всё.
– Да, но я…
Татьяна, успокойся! – повысил голос Владимир Караулов. – Вспомни, кто рядом с тобой! Ведь я, душа моя, немного, позволь так выразиться, тебя знаю. Мне давно известно, что ты копила червонцы, да и не только их, что ты их хранишь… как и я и все, похожие на нас… Хранишь для того дня, когда… одним словом, тебе и так все ясно.
Спрячь их, и знай, что я никогда бы не расстался с ними, если бы не необходимость. – Сказал он, ударив себя ребром ладони по кадыку, который своими размерами выходил как бы наружу из-за белоснежного воротника рубашки.
– Вообщем, спрячь! Ну, а теперь спать, Татьяна. Сегодня я решил, несмотря, на свои привычки, остаться у тебя. Спокойной ночи!
Он поцеловал руку хозяйке, слегка зевнул, снял пиджак и медленно стал развязывать галстук.
Что оставалось делать Татьяне Ивановне? Она подумала, что ей лучше всего быть покорной. Она улыбнулась и добродушно упрекнула Владимир Караулова.
– Какой ты скрытный, Владимир! Сколько лет знаем друг друга, и ты ни разу не сознался, что имеешь такие ценности!
– «Ни разу»!.. В моем положении, дорогая, если хоть раз дашь промашку, конец. Я о многом не имею права проговариваться. А ты, Танечка, всем прекрасна, но язык твой…
– Не стоит волноваться, дорогой, – утешила Владимира Татьяна, – о твоем подарке никто не узнает.
– Будем надеяться. Постели мне там. – Он кивнул на дверь комнаты, соседней с той, где Татьяна Ивановна обычно принимала своих клиенток.
Кирпичный, под красной железной крышей дом, замыкавший Луговую улицу, погрузился в глубокий сон. До утра здесь не произошло ничего, что было бы достойно внимания.
В числе екатеринбургских клиентов и клиенток, пользующихся услугами Татьяны Ивановны, были женщины двух категорий: так называемые «гости», то есть те, что приехали сюда из других областей страны после революции в России, и «коренные» – жители Екатеринбурга. И те, и другие были разнообразны по своему составу. Во второй категории, в категории «коренных», преобладали давние заказчицы Татьяны Ивановны – екатеринбургские врачи, профессора, директора и инженеры заводов, актеры и музыканты, и жены тех не умирающих и в наши дни финансовых ловкачей фармацевтов, кто умеет делать деньги на болезнях.
Первая категория, категория так называемых «гостей», состояла частично из жен некоторых отставных офицеров, обосновавшихся на старости под теплым екатеринбургским солнцем, и военнослужащих, расквартированных в Екатеринбурге и его окрестностях.
Татьяна Ивановна бессовестно обирала всех. Многие это отлично знали, но что поделаешь! Никто в Екатеринбурге не способен сделать это так, как Татьяна Ивановна! Никто не придумает такого варианта, какой легко могла предложить она! От клиенток у Татьяны Ивановны не было отбоя. Бывшей монашенке Галине пришлось завести специальную книгу, на страницах которой она «ставила на очередь» тех, кто обращался к Татьяне Ивановне за помощью. Некоторые клиентки, те, кому хотелось как можно скорее необходимы были лекарства, «добытых» руками Татьяны Ивановны, вынуждены были не только дорого платить, но и прибегать сверх платы к разного рода ухищрениям:
