– Господин профессор, вы прекрасно осведомлены о моей семье, я польщён, – улыбнулся Алеман.
– Вы очень похожи на брата, а мы с Карл – Хайнцем давние приятели, – в свою очередь улыбнулся Пауль Хартек. Он указал рукой на одну из дверей: – Господин Алеман, здесь в управлении у меня есть кабинет. Не могли бы вы уделить мне немного времени. Необходимо обсудить с вами один важный вопрос, касающийся Уранового проекта.
– Я к вашим услугам господин профессор, – кивнул Алеман.
В кабинете Хартек поставил на стол пепельницу.
– Хотите сигарету господин Алеман? – профессор достал из внутреннего кармана пиджака пачку «Кабинет».
– Курение в учреждениях и общественных местах запрещено законами Империи, – улыбнулся Алеман. Он развёл руками: – К тому же отдельным приказом рейхсфюрер запретил курить в рабочее время офицерам СС и полиции.
– Простите, – покраснел Хартек.
– Но если вам хочется курить, то не оказывайте себе в этом маленьком удовольствии, – продолжал улыбаться Алеман. Он потрогал лацканы своего пиджака: – На мне штатский костюм, и мы сделаем вид, что вы не знали о том, что я офицер полиции.
– Вы очень великодушны господин Алеман, – Хартек достал сигарету из пачки. Он закурил: – Совещание затянулось, и я признаться, едва дождался его окончания. Преклоняюсь перед вашей стойкостью и выдержкой, мне бы не удалось вытерпеть целый день без сигарет.
– Увы, господин профессор, вынужден отвергнуть ваши похвалы, ибо я равнодушен к табаку и никогда не курил, – рассмеялся Алеман.
– Вы счастливый человек, – выдохнул сигаретный дым Хартек.
– Возможно, – кивнул гестаповец. Он посмотрел на учёного: – Простите господин профессор, так о чём вы хотели поговорить со мной?
– По поводу нашего Уранового проекта, – Хартек затянулся сигаретой. Он стряхнул пепел: – Я почти уверен, что к проблеме расщепления атомного ядра, кроме нас вплотную подошли русские, американцы, британцы и французы.
Профессор затушил сигаретный окурок в пепельнице, встал и открыл окно.
– Гонка началась, и тот, кто придёт к финишу первым, выиграет всё, – Хартек уселся за свой рабочий стол.
– Вы сомневаетесь в нашем успехе?
– Немецкая физическая школа очень сильна, но не хуже она у британцев, американцев и русских, – Хартек откинулся на спинку стула. Он вздохнул: – В ядерной физике мы все идём на ощупь. В таком деле важно предвидение, а оно невозможно без точного математического анализа.
– Простите профессор, я пока не улавливаю сути нашего разговора, – развёл руками Алеман.
– Предвидение Отто Гана, которым мы все восхищаемся, во много основаны на точных математических расчётах Лизы Мейтнер, а она была вынуждена уехать из Империи.
Пауль Хартек достал носовой платок, и промокнул лоб. Всё же перед ним сидел важный чин из гестапо, а он собрался просить за еврейку. Профессор изрядно нервничал.
– Лиза Мейтнер еврейка? – всего лишь для проформы поинтересовался Алеман, ему и так всё было ясно.
– Увы, – развёл руками профессор Хартек.
– Где она сейчас живёт?
– В Стокгольме, работает в институте Манне Сигбана.
– Понятно, – задумался Алеман.
– Мейтнер помогает в расчётах её племянник Отто Фишер, он живёт в Копенгагене.
– Ну что ж господин профессор, я уяснил проблему, – встал Алеман. Он улыбнулся: – Подумаю, что можно сделать.
После прихода к власти нацистов, берлинцы прозвали Принц Альбрехтштрассе « улица СС». Здесь в бывшем дворце принца Альбрехта размещалось РСХА, рядом находилась гостиница «Принц Альбрехт», теперь в ней находилась резиденция рейхсфюрера Гимлера, там же штаб и управление кадров СС. Позади резиденции рейхсфюрера располагалось гестапо. Из здания тайной государственной полиции в резиденцию рейхсфюрера можно попасть по подземному переходу, который прорыли летом 1938 года.
