Аргумент был весьма весомый. И я уверенно заявил:
– Давай, начинай, чего тянешь? Врубай свою адскую машину! Авось чего и получится.
Янка кивнула и принялась быстро щелкать по кнопкам. Заработало табло, пришли в движение датчики, загорелись голубым свечением ловушки для мух.
– Я читала про подобные машины, я знаю, что делать, у нас получится, – успокаивала меня Янка.
– Читала? Где?
– В журнале «Юный техник».
– Не переживай, я тебе доверяю, – ответил я.
Ужасный гул напомнил крохотное помещение. И я уже не слышал Янкиного голоса, зато всем телом ощущал, как за моей спиной нечто стало жадно чавкать, словно хищник, раскрывший пасть в желании полакомиться.
– Ты готов? – прокричала Янка.
– Готов!
Я стиснул зубы, еще хотел закрыть глаза, но не успел. Потому что в двери возник посторонний силуэт – только я не успел предупредить. А когда Янка попыталась опустить главный рубильник, то ее руку перехватили и отстранили, пригвоздив к стене.
***
Федоровна держала Янку за руки, прижав к стене, словно пойманную рыбу. И злобно склабилась. А потом закричала во все горло:
– Я их нашла! Сюда, скорее сюда!
В палату в буквальном смысле ворвался сначала Поддубный, а за ним следом протиснулся низкорослый мужчина в очках с толстыми линзами и огромными залысинами, которые прикрывали длинные сальные волосы.
– Как считаете, может быть, я и впрямь обладаю даром предвидения? – поинтересовался у низкорослого безопасник.
– Не уверен, но ваша работа впечатляет, – откликнулся тот.
– Будем считать эти слова за похвалу, Соломон Андреевич.
Я заметил возникший на лице Янки страх. Одними губами она повторила имя – Соломон.
Про этого изверга ходило много слухов среди ребят. Но самое ужасное, что большинство из них были правдивыми. Этот гадкий человек любил не только издеваться над подопечными, а отправлял их в отстойник. Так мы называли серый корпус без какого-либо обозначения.
– Итак, вот они, наши бунтари, – запахнув халат и заложив руки за спину, вышел на первый план Соломон.
– Гнидыши! – зло рыкнул Поддубный.
– Ну зачем же вы так? – поцокал язык ученый. – Эти ребята совсем не похожи на растение.
Поддубный недовольно кашлянул в кулак, а Соломон продолжал:
– И очень даже сообразительные. Номер тридцать восемь и девятнадцать, если я не ошибаюсь?
– Да пошел ты! – огрызнулась Янка.
– Конечно, пойду, милая моя. Даже не сомневайся. Только ведь и тебя прихвачу с собой. Очень уж ты интересный экземпляр.
Янка побледнела и прикусила язык. Ей было страшно. И мне тоже было страшно. И хорошо, что на меня, связанного кожаными ремнями, сейчас никто не обращал внимание.
– Да отключи ты эту чертову громадину! Уши уже болят от этого гула! – прорвался сквозь шум голос Поддубного.
Ученый кивнул, подошел к приборной панели, что-то там покрутил, повертел, и машина затихла, но не перестала работать. Видимо, полностью отключить ее было не так-то просто.
– Отлично, – констатировал Поддубный. И, уперев свои здоровенные ручища в бока, указал на Янку. – Девятнадцатую, я так понимаю, вы забираете себе?
Соломон кивнул.
А Янка закрыла глаза, и я заметил, как у нее по щекам потекли слезы.
– Хорошо, а что насчет нашего убийцы докторов?
– Нашего пионера-контактора… – протянул Соломон, задумчиво помяв свой подбородок. – Пожалуй, с ним мы пока повременим.
Я от удивления открыл рот. И тут же раздался противный скрипучий смех.
Смеялся Соломон, согнувшись пополам.
