Операция «Снег». Как мы спровоцировали Перл-Харбор - страница 19

Сам Уайт не симпатизировал Британии. Линия американской компартии, начиная с подписания пакта Молотова-Риббентропа, заключалась в том, что британцы сами навлекли на себя свои беды и что Британия и Франция были капиталистическими и колониальными державами, которых не стоило спасать. Лидер американской компартии Уильям Фостер писал: “Это была не Германия, напавшая на Францию и Англию, а Франция и Англия, которые напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну”. СССР, в надежде, что США останется в стороне от войны и позволит Великобритании и Франции погибнуть, Москва выступила против планов Рузвельта по мобилизация Соединенных Штатов – пока не увидела в Гитлере потенциальную угроза в дни, непосредственно предшествовавшие 22 июня 1941 года.

Проблема Уайта заключалась в том, что Рузвельт был англофилом, а не коммунистом, и он, вероятно, думал, что война против Японии отвлечет его от спасения Британии. В июне 1940 года, когда японцы воспользовались падением Франции, вторглись в северный Индокитай – французскую колонию, где большинство людей не любили французов так же сильно, как корейцы не любили японцев, Рузвельт ввел эмбарго на продажу стали и металлолома в Японию. Однако он избежал прекращения поставок нефти, что могло бы спровоцировать войну с Японией, у которой почти не было собственных нефтяных ресурсов.

Однако Уайт знал, что в апреле Рузвельт тайно разрешил пилотам армии, флота и морской пехоты США тихо уйти в отставку и воевать в Китае на американских истребителях Р-40 в армии Чан Кайши против японцев. Если последние обнаружат, что американские наемники, получающие жалованье от Китая, убивают японских авиаторов, война могла бы начаться и без помощи Уайта.

Начальник Уайта, Генри Моргентау-младший10, был возмущен преследованием евреев в нацистской Германией, но Моргентау, конечно, не был коммунистом. Он был верен Америке и своим собратьям-евреям, но совсем не был верен Сталину. Но ни Рузвельт, ни Моргентау не выступили бы за войну, которая отвечала бы его собственным интересам. Рузвельт хотел прискакать на своем белом коне и спасти Англию, а Моргентау хотел спасти евреев и наказать немцев.

Настоящим препятствием был государственный секретарь Корделл Халл11. Рассказывали, что он родился в бревенчатой хижине в Теннесси, как и Абрахам Линкольна – юрист-самоучка, он служил пехотным офицером на Кубе во время испано-американской войны. Халла было бы труднее убедить, чем Рузвельта. Автор федеральных законов о подоходном налоге 1913 и 1916 годов и закона о налоге на наследство 1916 года, Халл был популистом и другом простых людей. Он знал, что на войне убивают или калечат обычных людей.

Корделл Халл

Между Халлом и Моргентау уже был конфликт. К 1938 году преследование евреев на большей части Европы вызвало кризис с беженцами. Вскоре после немецкой аннексии Австрии, в результате которой еще двести тысяч евреев остались без гражданства, Рузвельт созвал конференцию в Эвиан-ле-Бен во Франции12, чтобы постарайтесь ускорить бегство немецких и австрийских евреев. Проблема заключалась в том, что, хотя англоязычные страны и Франция испытывали жалость к евреям, они не хотели принимать их у себя. Британцы впустили лишь небольшое количество беженцев, Швейцария и Франция тех, у кого было много денег, а Канада и Австралия почти никого пустили на свою территорию. Доминиканская Республика и Мексика продолжали принимать большое количество евреев. Так же поступили и японцы, но когда беженцы узнали, что им рады в Шанхае и Маньчжурии, но не в самой Японии, многие отложили бегство из Европы в надежде, что англичане и американцы сменят свою политику по отношению к евреям. Гитлер находил забавным, что, хотя все сожалели о жестоком обращении немцев с евреями, казалось, никто их не хотел их принимать. Соединенные Штаты спокойно принимали около 27 тысяч беженцев в год, в основном по квоте, установленной для немцев в 1924 году. Акцент следует сделать на слове “тихо”, поскольку никто не должен был упоминать, что беженцы были (в основном) евреями. Значительная часть городских и южных избирательных округов Рузвельта была откровенно антисемитской, и он опасался их обидеть.