Операция «Трест». Расследование по вновь открывшимся обстоятельствам - страница 21

В.С. Кияковский (Стецкевич)

Приобретённый опыт и был взят за основу руководством ВЧК как прообраз будущей «Монархической организации Центральной России» (МОЦР). Только в этом случае резидентура была создана в Советской России, а пилотный проект был апробирован на эстонской разведке и местной русской диаспоре. Но и то, на первых порах созданная к лету 1921 года В. Кияковским резидентура была ориентирована на проникновение в государственные и военные институты Эстонии с целью вскрытия через них замыслов враждебного окружения Страны Советов, представленного Польшей, Латвией, Эстонией и Финляндией. Именно между этими странами в ноябре 1920 года в Риге был заключён тайный договор о взаимодействии в области сбора разведывательной информации об РСФСР и оказания влияния на её внутреннюю и внешнюю политику. Все участвующие стороны исходили из того, что большевицкая Россия (совместно с Украинской социалистической республикой) несёт в себе серьёзную угрозу для независимости вновь образованных государств, устранить которую возможно превентивными мероприятиями:

– организация политического вмешательства во внутреннюю жизнь России и через это оказание косвенного влияния на её становление;

– воспрепятствование консолидации российского общества под влиянием негативных сил, а именно антибольшевицких и монархических, провоцирование сепаратистских движений;

– разрушение боеспособности РСФСР.

Для решения указанных задач руководитель «двуйки» И. Матушевский в ноябре 1920 года в том числе планировал привлечь на свою сторону российских эсеров: «Возможность влияния на энергичную, солидарную российскую группу даёт нам также возможность осуществить более болезненное вмешательство во внутренние дела противника. Только сохранение этого козыря в своих руках может позволить принудить противника без объявления ему войны к соблюдению ст. II премилитарного договора»[54].

В условиях усиления антисоветской деятельности государств-лимитрофов планы советской разведки не ограничивались только этими странами, и когда в марте 1921 г. на пороге консульского кабинета В. Кияковского появился Ю. Артамонов, он понял: пришла пора «внедряться» в британскую разведку. Безусловно, вышеприведённый нарратив – это в определённой степени историческое допущение, но вековая практика деятельности разведчиков, за редким исключением, выработала стандартные принципы работы, можно сказать – оперативные инстинкты. А экстравагантный риск – книжное излишество мемуариста. Подобного рода матрицы давно отточены и функционируют в автоматическом режиме, с некоторыми «местными» особенностями, которые Виктор Станиславович прекрасно изучил с февраля 1920 г.

И. Матушевский. 20-е годы.

Как-то незаметно для окружения «переводчика», рассосались его материальные проблемы, к нему вновь вернулись старорежимные «замашки», появились доброжелательность и компанейство по отношению к соотечественникам. И вместе с этим «материальные гранты» В. Кияковского позволили совершить несколько вояжей в Германию, к своему боевому сослуживцу князю Кириллу Ширинскому-Шихматову, посетить ещё несколько «братьев по оружию». По крайней мере, не вдаваясь в детализацию, а ограничиваясь всего лишь общими фразами, такую фактуру и хронологию нам поведал сотрудник Ревельской резидентуры «двуйки» В. Михневич[55].

Вояжи Ю. Артамонова в Германию и Париж не остались без последствий. Как утверждает В. Михневич, весной и летом 1921 г. в Берлине и Париже появились представительства МОЦР во главе с братьями Кириллом и Юрием Ширинскими-Шихматовыми. Названия им были присвоены ЗЯ МОЦР (заграничная ячейка МОЦР) № 1 в Ревеле во главе с Ю. Артамоновым, ЗЯ МОЦР № 2 в Берлине во главе с князем Кириллом, ЗЯ МОЦР № 3 – в Париже во главе с князем Юрием