Алёна, улыбнувшись, выставила перед собой ногу:
– Садись, бедняга! – и похлопала по обтянутому джинсами бедру. Недавно она видала парочку на эскалаторе, застывшую в таком положении. Если поставить ногу на две ступеньки выше, получится скамейка – должно быть, удобная.
– Да сейчас приедем, – ответила Наташа.
– Всё равно, хоть минуту отдохнёшь.
Наталья отрицательно мотнула головой. Алёна одёрнула у неё на талии короткий свитер:
– Весь бок холодный. Ещё не хватало заболеть.
– Не заболею, я это, заболённая… тьфу, закалённая сибирячка. Всё, поворачивайся. Уже приехали.
Алёна взглянула через плечо: и правда, эскалатор здесь короче, и намного, чем на Лиговском.
Антон позвонил в пятницу: именно Алёне, хотя в день знакомства не обменялся с ней даже несколькими фразами.
Теперь она шла домой – так уже все подруги называли своё общежитие – из магазина. В мешке несла батон, увесистый треугольник сыра, банку растворимого кофе, пачку сахара; там же, на случай если в гости заглянут однокурсники, затаились две бутылки пива. В этом магазине у студентов, даже у тех, кто был на вид скорее школьником, редко спрашивали паспорта. «Это разведчики, – подумала о бутылках Алёна, – молчат, молчат, а вдруг донесут маме, чем я тут занимаюсь?…»
Когда в сумочке запел телефон, Алёне пришлось ставить всё хозяйство на скамью, и здесь-то бутылки недовольно крякнули. Не разбить бы… кому я ещё нужна?…
Она расстегнула сумку. На дисплее высвечивался номер, а не чьё-то знакомое имя. «Ошиблись», – подумала Алёна и поднесла телефон к уху:
– Да, я слушаю.
Голос Антона, приятный мягкий баритон, она узнала сразу и удивилась: вроде, думать забыла, а едва он сказал «Привет», – и кажется, будто столкнулись вчера. Антон пригласил её на свой день рождения, завтра вечером.
«В небольшой избранный круг», – сказал он очень серьёзно, почти торжественно.
Алёна настолько не ждала звонка, что в первый миг даже не подумала о неловкости: куда и зачем она пойдёт? и что незнакомому человеку делать в избранном кругу? Там, наверное, все будут взрослые, короли да слоны… и она среди них, как маленькая чёрная пешка.
– И сколько тебе исполнится? – спросила она.
– Уже вчера исполнилось. Двадцать девять.
– Я думала, меньше. Поздравляю.
– Спасибо. Все говорят, хорошо сохранился. Так как, ждать тебя завтра?…
Кажется, Алёна ощутила в его голосе волнение.
– Я занята вечером, извини, – сказала она и нахмурилась: «Ты что, не можешь без отговорок? Маленький он, что ли, плакать будет?»
Антон не заплакал и даже не удивился:
– Да я особо и не надеялся, позвал наудачу: а вдруг?… Но ты, вроде, не посылаешь сразу и далеко. Так что, можно, я ещё раз позвоню?
– А почему не Наташе? – задала глупый вопрос Алёна. – Ты ведь с ней тогда разговаривал…
– Откуда же я знаю. Разговаривал с ней, а запомнил тебя. Так иногда бывает… Я ещё звякну, хорошо?
В его тоне отчётливо звучала улыбка.
– Да конечно, звони, – сказала Алёна, определённо досадуя на себя: мало того, что соврала, её вдобавок и видят насквозь. Как медузу… Пять лет подряд, когда ей было от девяти до тринадцати, Алёна в августе ездила с родителями на Чёрное море, под Евпаторию. Впервые увидев огромную стеклянистую медузу с голубыми щупальцами, свисающими из-под купола, и тёмным пятном внутри, Алёна спросила маму: «Почему?» «Она недавно пообедала, – ответила мама, – съела рыбу, вот мы её и видим». Алёна ладонями закрыла живот: она тоже недавно пообедала, вдруг и у неё в желудке кто-то разглядит копчёную ставриду?…
