Я часто ходила в гости к дедушке Васе. Это папа моего папы.
– Внученька моя пришла!
Я зашла в дом к деду и бабе Шарипихе. Имени её не помню, все её звали так. Это вторая жена дедушки.
Первую бабушку Нюсю помню только в гробу. Мы стояли все внуки возле гроба и прощались с ней. Мама подошла ко мне и сказала: «Поцелуй бабушку в лоб». Я дотянулась только до носа, почувствовала такой холод. Когда уже была взрослая и смотрела эту фотографию, то обратила внимание: все внуки стояли смотрели кто куда, кто в носу ковырялся. Я посмотрела на себя маленькую и увидела такую печаль на лице. Ручками держалась за подбородок и смотрела на бабушку. Я вспомнила те же ощущения и холод от носа. Больше ничего не помню о ней.
Так вот. Дед сразу брал гармошку и начинал играть.
– А ну, давай, внученька, спляши для деда с бабкой.
Я накидывала на плечи большой цветастый платок и шла в пляс. Кружилась и выстукивала пяточками. Дед играл, а бабка Шарипиха пела песни и хлопала в ладоши. После плясок дед меня садил на колени и угощал конфетами. Я любила деда. Иногда к ним заходила и слышала от них неприятный запах. Они меня начинали исцеловывать, я кривила носом. Просили меня сплясать. Я убегала от них на улицу.
Потом мы переехали.
Иван-царевич и Елена прекрасная
Мама всё боялась папу и искала выход, как подальше уехать от него. Она не хотела с ним жить и боялась его возвращения.
Мы переехали в посёлок Полоцкое. Там мама познакомилась с парнем, он только пришёл из армии. Они встречались. Я помню его со светлыми волосами, светлыми глазами и усиками. Их ещё в деревне прозвали Иван-царевич и Елена Прекрасная. Хотя звали его Саша. Мама была красавица, всегда выглядела хорошо. Накрашенная и ухоженная. Волосы красила в белый цвет, глаза серо-зелёные. Весёлая, добрая, отзывчивая.
Маме выделили в общежитии комнату. Помню, мама повесила тюль вокруг кровати. Я себя чувствовала принцессой. Мама перед сном гладила нас по животику, целовала наши ножки и пела песню Валентины Толкуновой «Носики-курносики», запомнились слова, название не знаю. Я была счастливым ребёнком. Потом мама сошлась с Сашей, так мы с братом его называли. Мне было около шести лет, брату около четырёх.
Родители работали на ферме, а мы с братом «хозяйничали» сами дома. Помню, возле барака, где мы жили, была большущая лужа. На всю дорогу от дома к дому, это было наше море. Ну и что, что разноцветное. Когда грузовая машина проезжала, оставляла после себя разноцветные волны. Это были бензин и масло. Но мы об этом не знали, это было море прямо возле дома. Купались всей улицей. Заходили в лужу в белых майках и трусиках, выходили все чёрные, волосы слипшиеся от грязи. На середине лужи вода доставала до подбородка. Пищали, прыгали и были счастливыми, пока не возвращались с работы родители. Тогда мы с братом становились приличными детьми. Нас купала мама, переодевала и строго-настрого приказывала, чтоб обходили эту лужу.
Через дорогу возле другого барака кто-то построил шалаш. Там слышны были голоса, и я пошла туда. Заглянула в щелку и вижу такую картину. Сидят мальчишки и брат с ними. У всех сигареты в руках.
– Ага, я увидела, что вы тут делаете. Сейчас пойду маме расскажу.
– Иди к нам, хочешь попробовать?
– Хочу.
Я залезла в шалаш, и в моей руке оказалась сигарета.
– Что вы здесь делаете? Вы что, курите? Быстро домой! – Мама заглядывала в шалаш и мотала головой.
