Философия имеет место и тогда, когда высказываются не только правильные и научно подтвержденные взгляды (хотя они, разумеется, предпочтительнее), но всегда, когда рассуждение представляет законченную и убедительно фундированную позицию что-либо утверждающего человека, основанное на так называемом здравом смысле. Большинство рассуждений такого рода не заканчивается практически значимым результатом, тем не менее, и они принадлежат философии.
Таким образом, мое понимание философии полностью совпадает с тем смыслом понятия «философия», которое ему придавали древние греки, придумавшие это слово. Phileo (люблю) + sophia (мудрость) просто означали отвращение к пустому разговору и необходимость для интеллигентного человека обращаться к аргументированному обсуждению, используя подходящие для этого доводы. С позиций сегодняшнего знания, накопленного человечеством, воззрения и доводы древних греков кажутся нам иногда наивными, а то и нелепыми, но с позиций того уровня знаний, который был достигнут в их время, они, конечно же, принадлежат философии. Стремление древних греков серьезно обсуждать любые проблемы бытия отличало их от других народов того времени и обеспечило им место в пантеоне человеческой мудрости. Оно также будировало интерес к такого рода рассуждениям на протяжении всей дальнейшей истории цивилизации, отчего философия прочно занимала столь почетное место среди изучаемых дисциплин – как в любительских диспутах, так и в ходе профессиональных занятий.
Но так продолжалось лишь до того времени, пока аргументы могли оставаться не обязательно научно подтвержденными, но достаточно убедительными для утверждения того или иного тезиса. Когда тот же самый тезис получал, наконец, научное объяснение, философия была вынуждена отступать, оставляя пространство соответствующей науке. Постепенно философия отступила далеко на периферию от объяснения центральных вопросов в той или иной области знаний, а сейчас наступило время, когда в достаточно продвинутых науках и вовсе пропал интерес к проблемам общей философии. Значит ли это, что философия должна вовсе исчезнуть, вытесненная с научной арены достижениями конкретных наук?
С моей точки зрения – вовсе нет. И это по двум обстоятельствам: а) потому что, хотя в отдельных науках ее шагреневая кожа уменьшается, но на повестку дня обязательно выдвигаются новые проблемы, которые до получения их окончательной научной трактовки должны довольствоваться философскими объяснениями (и так будет всегда); б) возможно модернизировать старые философские постулаты, сделав их актуальными для нашего времени (настоящая книга как раз посвящена этому аспекту вопроса).
Проиллюстрируем сказанное некоторыми примерами, во-первых, по поводу необходимости философии в развитии конкретных наук.
Остановимся сперва на Страбоне (ок. 64/63 до н. э. – ок. 23/24 н. э.), авторе почти полностью сохранившейся «Географии» в 17 книгах, которая служит лучшим источником для изучения географии древнего мира. Вот как он представлял себе известное в его время пространство Земли, которое тогда называлось ойкуменой:
«…прежде всего я скажу, что мы и наши предшественники (один из которых был Гиппарх) были правы, считая Гомера основоположником науки географии. Ведь Гомер превзошел всех людей древнего и нового времени не только высоким достоинством своей поэзии, но, как я думаю, и знанием условий общественной жизни. В силу этого он не только заботился об изображении событий, но, чтобы узнать как можно больше фактов и рассказать о них потомкам, стремился познакомить их с географией как отдельных стран, так и всего обитаемого мира, как земли, так и моря. В противном случае он не мог бы достичь крайних пределов обитаемого мира, обойдя его целиком в своем описании. <…>
