Медленно-медленно я нашарил карабин и взвел курок. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы удостовериться: в прорези блестит краешек латунной попки патрона, а значит, оружие готово к стрельбе. «Хорошо-хорошо», – прошептал в глубине головы Гера. И я завороженно повторил за ним одними губами: «Хорошо-хорошо».
И так и повторял, будто заклинание, высмотрев наконец и лопушки кругленьких ушей, и толстые стебельки совершенно кошачьих усов. Потом уже проявились, проступили среди играющих со светом и тенью веток черные и рыжие полоски. И я, боясь шумно вздохнуть или слишком резко двинуться, увидел любопытного, молодого, с мокрой от недавнего купания мордой тигра. На Алтае! Всего в паре сотен километров от того места, где в двадцать первом веке появятся искусственно выращенные газоны и совершенно европейского вида жилые корпуса домов отдыха вокруг здоровенного открытого бассейна с аквапарком.
Пожалуй, даже носорогу я не удивился бы и, что примечательно, обрадовался бы так, как этому грациозному и невероятно редкому животному. Любопытный кот замер всего в десятке человеческих шагов и наверняка мог добраться до меня в два прыжка. Но и я, сжимая в руках чудо современной технологии – американский многозарядный карабин, едва ли промахнулся бы. И прекрасно себе представлял, какие жуткие раны наносит тринадцатимиллиметровая свинцовая пуля.
– Ваше превосходительство! – гаркнул чуть ли не прямо в ухо Безсонов. – Они отступают. Отходят, басурманы! Выстояли наши мальчишечки! Выдюжили, парнишоночки!
– Идут сюда? – краешком рта проговорил я, отчего-то не желая разорвать вдруг образовавшуюся связь между моими и тигриными глазами.
– Чегось? Я говорю, Турмешка к родным кибиткам побёг, ваше превосходительство! С минуты на минуту здеся будут… Едрить твою… Это ж тигра!
Очарование спало. Я поднял ствол и пальнул, не целясь, куда-то над головой полосатого разведчика.
– К бою! – выкрикнул я, напрягая голос: в ушах звенело от неожиданно громкого звука выстрела из короткого ствола. – Командуйте, сотник.
– Экак, – крякнул Степаныч, вместе со мной дождался, пока травяные шторы укроют в одно мгновение исчезнувшего зверя, и засуетился, расставляя стрелков.
С ними в одну шеренгу встал и я. Лишний ствол не помешает.
Казаки, как мне показалось, спокойно заняли места в двух шеренгах. Передняя линия встала на колено. Именно к ним я и присоседился. Опасался, что ноги от страха станут дрожать и это повлияет на меткость. Но сердце после моего «свидания» с полосатым котом еще пребывало в полусжатом состоянии, так что, удивляясь сам себе, – совершенно не боялся.
Краем глаза успел заметить, как рядом опустился на колени шкафообразный Безсонов. В его руках десятифунтовое ружье кажется мелкашкой из студенческого тира. Но это, конечно, свойство рук, а не винтовки.
Что только не лезет в голову. Островерхий край приклада неприятно упирается в бедро, глаза высматривают в клубах пыли серые контуры приближающихся врагов, а думается о том, успеет ли молодой тигр сбежать из прибрежных зарослей до того, как небо вздрогнет от залпов…
– Тоовсь! – орет сотник.
Левое ухо сразу заложило. Звуки стали доноситься, как в плохо дублированном кинофильме, – с некоторой задержкой.
Воинство Турмека давно уже нас заметило. Остатки эскадрона начали разворачиваться в атакующую дугу. Нас, тонкую линию стрелков, преграждающих путь к родным стойбищам, они всерьез не воспринимали. Ну да, мы же не прячемся за валами, а оттого кажемся легкой добычей.
