– В прошлом году ты точно знала, чего хочешь больше всего, – заметил Джер, прерывая мои воспоминания. – Появилось что-то важнее этого?
– Не совсем, – я пожала плечами и оглянулась, убеждаясь, что нас никто не слышит. – Юна Горст теперь символ проклятия. Дочь убийцы Иверийцев. Мне ужасно не нравится эта роль. Вот и разрываюсь между мечтой снова стать всеобщей любимицей и желанием безнаказанно перерезать всех во славу Толмунда.
– Что побеждает? – усмехнулся ментор.
– Пока первое, – улыбнулась я в ответ. – Но это только начало списка. Оказалось, воевать с судьбой куда проще, чем со своими прихотями.
– В отличие от судьбы, проигрывать прихотям бывает приятно, – Джер приветственно кивнул ректору Аддисад, которая заметила его на площади.
– Ты ведь не благословил меня сейчас на кровавую бойню? – уточнила я, поправляя кинжал.
– В отличие от них, – он кивнул на настороженную толпу, – я знаю, что ты не способна на это. Даже с учётом моего благословения.
– Других идей по восстановлению репутации пока нет, – вздохнула я, оглядывая студентов. – Боюсь представить, как буду справляться с ними весь следующий год.
С приближением начала учёбы это беспокоило меня всё больше. Совсем скоро академия заполнится людьми, которые будут прожигать во мне дыру своей ненавистью. И ладно бы, если бы это ограничивалось только косыми взглядами и молчаливой неприязнью. Увы, я слишком хорошо изучила местные нравы, чтобы понимать очевидное: спокойно учиться мне не дадут.
– Завоевать любовь толпы порой проще, чем любовь отдельного человека, – Джер слегка наклонил свечу и пламя дрогнуло. – Достаточно управлять их воображением. У тебя получится, Юна. И ты даже удивишься, как это легко.
– Я помню первый урок ментора, – торопливо перебила я. – Нужно дать им то, чего они желают больше всего. Но вряд ли я смогу воскресить их любимых королей. Кажется, на меньшее квертиндцы не согласны.
Получить всеобщее одобрение мне помогло бы лишь краснолунное чудо, если бы именно это я загадала в волшебную ночь. Но пожелать можно было что-то одно, и я тяжело вздохнула от трудности выбора. Перед глазами встал Карнеум и почему-то фарфоровая фигурка в руках госпожи Томсон. Чего больше всего желала я? Вот бы получить ответ и на этот вопрос у своего ментора. Я осторожно взяла его за руку, надеясь, что туман послужит хорошим прикрытием. К сожалению, ошиблась, потому что заинтересованные взгляды вернулись. В растерянности я попыталась отдёрнуть ладонь.
– Не всеми можно управлять через их желания, – Джер сам крепко сжал мою руку, не позволяя высвободиться. – Твоя непричастность к делам Тезарии Горст очевидна, но вряд ли ты сможешь это объяснить. Массы нечувствительны к рассудочным доказательствам. Они понимают только два языка: обольщение и силу. И если ты больше не можешь обольстить их своим авторитетом, тебе остаётся подчинить их посредством страха.
– Предлагаешь запугать их? – я округлила глаза, не веря, что это говорит мой ментор.
Площадь заполнили взволнованные шепотки. Даже рудвики навострили мохнатые уши, как будто наш простой жест играл особую музыку.
– Они уже напуганы, – подтвердил Джер. – Своими собственными иллюзиями на твой счёт. Я предлагаю тебе использовать это в своих интересах. Порой страх куда более сильный мотив, чем прихоти. И он поможет сдержать стихийное насилие по отношению к тебе.
– Ты всё-таки настаиваешь на бойне, – шутливо резюмировала я. – Надо было зарезать Трейсли в прошлом году, чтобы подпитать собственное величие! Стоило хотя бы оправдать свою дурную репутацию.
