С большим трудом после дегустации вся честная компания умудрилась снова оказаться в автобусе. Как? Не знаю. Но как-то оказалась.
Жаркая дискуссия по поводу увиденного, услышанного и испробованного то и дело переходила на темы более приземлённые, перемежалась то яркими воспоминаниями из актёрской жизни, то выкриками вроде «Я ему всё, гаду, скажу!», несмешными анекдотами и сетованиями на тяжкую судьбину.
Алик терпеливо ждал, когда вся компания устроится, затем попросил администратора проверить ещё раз все ли на месте, убедился, что все и лишь после этого включил зажигание и закрыл дверь.
Лишь только машина тронулась, гам, стоящий в автобусе на короткое время затих и тишину прорезал тоненький, немного фальшивящий голосок, это смелая теперь тётя Рая затянула: «Из-за острова на стрежень…» Остальные присоединились: «На простор речной волны…»
Пожилой Алик-водитель скривился, застонал, словно у него внезапно заболели все зубы и чуть было не съехал в пропасть, но на сей раз это нисколько не смутило храбрую Раю.
– Выплывают расписные Стеньки Разина челны!
Небольшой по столичным меркам уральский городок Каменск-Исетск радостно встретил студентов четвёртого курса театрального училища лёгкой ноябрьской позёмкой и сугробами чуть не до второго этажа.
И чего это понесло студентов из Свердловская в эту глухомань? Командировка это называется, да не простая, а агитационная.
Дефицит актёрских кадров в местном драматическом театре привёл руководство оного к мысли зазвать студентов сюда для проведения кампании по привлечению молодёжи в театральное училище с тем, чтобы по окончании его сформировать костяк труппы.
Поехали мы, значит… Ох, простите, забыл представиться. Иван Петрович, можно просто Иван.
Поселили нас хорошо – в спортзале школы. Кровати поставили, два стола принесли, стулья, чайник электрический, посуду и всякое там другое… почти что все удобства, только туалет на улице, метрах в пятидесяти. Но я не об этом.
Забросив наши скромные вещички в спортзал, всем кагалом отправились мы в театр, осмотреть, так сказать, место действия.
Театр, надо сказать, в те давние годы размещался в бывших казармах конного полка и делил это помещение с местным кинотеатром. То есть непосредственно за экраном кинотеатра начинался театр драматический, отделённый кирпичной стенкой. Удобно: в одну дверь вошёл – киношку про любовь посмотрел, в другую перебежал – тут тебе Шекспира представляют или там ещё кого, страсти кипят, в общем.
Не знаю кому как, а лично мне очень понравился театр. Стены коридора яркой зелёной краской выкрашены, точно, как у нас в казарме было, прямо сердце радуется, кругом плакаты полезного содержания: «Водка враг – сберкасса друг», «Ни капли!», «Кто умён, а кто дурак? Один за книгу, другой в кабак!», «Пьянству бой!» … всех не помню, их там много было. И картинки на них очень яркие, острые, посмотришь – и никогда больше ни грамма не выпьешь.
Вышли мы, значит, на сцену, и тут из зрительного зала поднимается нам навстречу миловидная барышня лет примерно сорока. И так она радостно нас встретила, так встретила, как будто заграничных туристов или эстрадных знаменитостей. Прямо расцеловать готова была, только почему-то кокетливо рот ладонью прикрывала.
– Ой! Ребятоцки! Какие зе вы хороцые! – посвистывая и пришепётывая воскликнула барышня, чуть отодвинув ладонь. – Вы меня процьтите! Я моцт дома цабыла! Как я рада, цто вы к нам приехаи!
