– Видишь ли, молодой человек, – сказал первый советник. – Я отлично понимаю, что ты желаешь быть первым, но никаких любимчиков среди вас нет. Есть человек, предложивший оригинальную идею, одобренную королем лично. Есть время для выполнения этой идеи. И непременно будет время для подведения итогов и последующей казни в виде отрубания головы – в случае провала, разумеется. Желаешь быть главным – изволь не забывать о топоре и плахе.
Альтарес икнул и заткнулся, недобро поминая родителя, тридцать лет работающего управдворцом и с три короба наговорившего о том, что Альтареса непременно назначат руководителем лаборатории. Как оказалось, не все так просто. До последнего момента он собирался следить за действиями коллег по новой работе, а не приступать к самостоятельному решению сложных проблем.
«А что, если… – подумал Альтарес и слегка улыбнулся: Фармавир получил свои бумажки с восторгом первоклассника, для которого все в диковинку и в новинку. И он вряд ли заметит, что его кипа внезапно или постепенно увеличится еще на приличных размеров стопку приказов. – Вот пусть он и отдувается за двоих, раз ему нравится разгребать ворох чужих проблем».
– В случае провала моя голова станет мраморной, – мрачно уточнил Баррагин. – Топор палача ее не возьмет.
– Не беда. В таком случае палач отколет ее кувалдой, – пожал плечами первый советник.
– Да уж… – пробормотал Фармавир. – Возмездие настигнет неудачника в любом случае.
Первый советник оторвался от чтения документов и снова посмотрел на стоявшую перед ним троицу.
– Его-то настигнет, – сказал он. – А вот десяткам невиновных за какие грехи становиться скульптурами?
– Зато они неплохо сохранятся в веках… – прокомментировал Альтарес.
– Мало радости веками служить туалетом для птичек, – заметил первый советник. – Кстати, я не заметил – вы уже пришли отчитаться о проделанной работе или до сих пор тратите мое время?
– У нас жизненно важный вопрос, – не растерялся Фармавир. – Нам отчитываться по каждому указанию или сразу по всему комплекту задач?
– Если тебе охота шастать в мой кабинет каждый полчаса, то можешь докладывать о каждом деле непосредственно после его выполнения, – разрешил первый советник. – Но сдается мне, что ни у кого из вас не будет времени носиться туда-сюда с утра до вечера. Поэтому докладывайте о завершенных делах раз в сутки. А теперь идите, работа не ждет!
* * *
У входа в лабораторию новичков встретил пожилой профессор Гризлинс, последние два года трудившийся в полном одиночестве. Он оказался несказанно рад появлению новых сотрудников.
– Одна голова – хорошо, а четыре – это уже Змей Горыныч верхом на коне! – радостно сказал он. – Вместе мы успеем сделать столько, что десяткам поколений хватит разгребать!
– Почему на коне? – спросил Фармавир.
– Так вы втроем всяко на моей шее сидеть будете, пока не освоитесь, и мне придется пахать за троих, как коню на крестьянском поле.
«Какой веселый дедок… – подумал Баррагин. – Говорит прямым текстом, ничего не скрывает…»
– Ну, вообще-то я не любитель сидеть на чужой шее, – сказал Фармавир.
– Тогда кто-то сядет на твою, – философски заметил профессор. – Лично в этом убедился.
– Как-то пессимистично звучит.
– Ерунда! – отмахнулся профессор. – Нет ничего приятнее, чем сбрасывание сидящих на твоей шее лоботрясов.
К ним подошел посыльный с указаниями, и Гризлинс предложил помощникам пройти в лабораторию и выбрать подходящие места для работы. Первым в кабинет вошел красный от злости Альтарес. Швырнув пачку приказов на первый попавшийся рабочий стол, он заскрежетал зубами.
