– Да уж, известно, живыми не дадимся, – ответил Серега.
Повозку бросало на каждом ухабе, на каждой выбоине. Тяжелораненого растрясло. Он застонал. Но помочь ему ничем было нельзя. Стрельба позади обоза уже слилась в сплошной гул. Ашот не знал, какой маневр решил предпринять командир эскадрона. Но одно он понял ясно: уйти от преследования, надеясь на коней, обозу не удастся. Ашот не раз бывал в этих местах, хорошо их знал. И знал, что дорога, уже давно петлявшая между гор, дальше пойдет все круче и круче. Через полчаса такой гонки лошади, запряженные в тяжелые повозки, выдохнутся. Бока у них уже сейчас в мыле, а до перевала оставалось еще добрых часа полтора самой быстрой скачки.
– Не уйдем мы так! – прокричал Ашот Сереге.
Тот не сразу разобрал, что хочет сказать парнишка. А когда, наконец, понял, почти безразлично поморщился и пожал плечами.
– Значит, другого выхода нет. Держись! – крикнул он в ответ.
Но командир эскадрона, очевидно, нашел выход. На первой же поляне, пятачком обозначившейся среда гор, обоз начал останавливаться. Повозочные с трудом сдерживали разгоряченных коней. Кони хрипели, ржали, косили налитыми кровью глазами. Их выстраивали в линию так, чтобы плотно перегородить повозками дорогу через поляну.
– Баррикаду будем робить, – сказал повозочный и, осадив за узду коней, поставил повозку в общий ряд.
– Толку-то что? – ответил ему кто-то из бойцов. – Сколько нас тут? Да и патронов не густо…
– А ты целься лучше! – посоветовал Серега.
– Я не об себе пекусь. С ними вот что делать? – кивнул боец на тяжелораненого.
Подъехал Пашков. К нему сразу же подбежали бойцы.
– Куда раненых девать?
– Снимайте с повозок, перекладывайте на коней, увозите в лес!
– А там куда? – хотели знать бойцы.
– А я почем знаю, куда! – вскипел вдруг Пашков. – Сам думай, как его к своим доставить. А я тут останусь. Понял?
– Та хоть бы место это кто знал, – понурились бойцы. – Хоть бы рассказал, какие куда дороги.
– А хлопец! – вспомнил кто-то.
– Какой хлопец?
– А что с колодца вытащили. Он же местный. Может, он чего знает…
– А ну, давайте его сюда! – обрадовался Пашков.
Ашота тотчас нашли. И пока он бежал к командиру эскадрона, рассказали, зачем его вызывают.
Пашков положил руку на плечо Ашота и сказал спокойно, будто встретились они где-нибудь на прогулке:
– И ты, сынок, потребовался.
– Скорей говорите, что надо!
– Немного, сынок. Бывал ты в этих горах?
– Бывал.
– Припомни, где можно укрыть раненых.
– В пещере можно, – сразу решил Ашот.
– В какой пещере?
– Есть тут, впереди.
– Далеко?
– За поворотом. Там тоже поляна будет, а за ней пещера. Большая. Весь обоз спрятать можно!
– Ты не шутишь, сынок? – насторожился Пашков. – Целый обоз…
– Клянусь прахом своих предков! Пещера большая. На ту сторону горы выходит…
Пашков схватил Ашота своими железными ручищами и как кутенка легко поднял над землей. И хотя момент для проявления такого бурного восторга был явно неудачный – стрельба слышалась совсем рядом, – бойцы, видевшие эту сцену, заулыбались. Пашков осторожно опустил Ашота на свое седло и сам легко и ловко сел сзади.
– Показывай, где твоя пещера, – сказал он и пришпорил коня.
Вороной жеребец с коротко подстриженной гривой, почувствовав на себе, кроме хозяина, еще и незнакомого седока, попытался укусить Ашота за колено. Но, увидев предостерегающий жест хозяина, закусил удила и как птица понесся вперед. За командиром помчались бойцы. За бойцами, с каждым шагом набирая скорость, двинулся обоз.
