Как ни странно, но я спала так крепко, словно мне было плевать на все в этом мире. И, что удивительно, прошлой ночью не было ни кинжалов у горла, ни сигнала тревоги.
Сегодня утром я ощущаю лишь легкое беспокойство по поводу того, что я вообще не беспокоюсь из-за всего происходящего. Прошлой ночью меня осенило: а вдруг Тиллео просто издевается надо мной? Я проговаривала про себя его туманные инструкции снова и снова. И, как бы я ни была уверена, что он подставил меня в надежде, что я провалюсь, теперь крошечная – но все же – часть меня засомневалась. А вдруг это – какой-то трюк, коварная игра Тиллео? Может, это и не так, но я и раньше ошибалась в его мотивах.
– Рабы клинка! Чтоб были в яме через десять минут, – кричит охранник, его громоподобный голос эхом отражается от стен.
Я провожу руками по тонкой ткани безрукавки, разглаживаю ее – хоть и не знаю зачем. Вероятно, к концу дня она изомнется, порвется и окрасится красным. И это печально, потому что это вторая самая мягкая вещь, которая у меня была когда-либо.
Я пристраиваюсь позади Кина и Парин – они уверенно продвигаются к ямам с песком, устроенным в самом центре Приюта. К нашему шествию присоединяются другие рабы клинка, и мы вместе отправляемся к месту, в котором провели большую часть времени в Приюте.
Выйдя на открытое пространство самой большой ямы, я замечаю красную ткань – она развешена на перилах ограждений над нами. Кто-то попытался украсить этот круг песка и жестокости, сделать его элегантнее и ярче. А мне хочется сорвать эти декорации и сжечь их, потому что это – ложь.
Сейчас раннее утро, но песок уже нагрелся – значит, нас ждет полный жара и несчастья день. Солнечные лучи проникают в проем над нами, на ярком небе нет ни облачка. От этой бесконечной синевы мне хочется завыть, я готова вопрошать у неба, почему оно – такая задница, что постоянно отгоняет от себя наших белых, пушистых защитников. Но какой в этом толк? Небо ненавидит нас так же, как и песок под ним – больше нас ненавидят только наши учителя и другие рабы клинка.
Все рабы-мужчины стоят плечом к плечу справа, а женщины – слева. Я быстро занимаю свое место. Когда расстановка окончена, я наконец могу рассмотреть яму – и впервые вижу высокие толстые столбы, вбитые в песок.
У меня сжимается желудок, когда до меня доходит, что сейчас будет. Я видела подобное раньше, на себе я испытала эти столбы лишь однажды – но их обычно приберегали для наказаний и вкапывали в песок за пределами Приюта.
С одной стороны ямы установлен помост с деревянными скамьями, на которых разложены бархатные подушки. Мы должны устроить шоу для членов Орденов, и я чувствую досаду. Я знала, что нас будут проверять, но думала, что нас осмотрят, потребуют показать, как мы умеем обращаться с различным оружием, а затем будут смотреть, как мы сражаемся друг с другом врукопашную. Но столбы… это совсем другое.
Вдруг раздается хлопок кнута – и все мысли о том, каких страданий заслуживают учителя, и злое безоблачное небо – все катится в пустоту, словно валуны по крутому оврагу.
Я смотрю прямо перед собой, тело напряжено, мозг готов и ждет команды. Напротив нас, у столбов, стоит мастер Чен – его тело и взгляд – отражение наших взглядов и тел.
Мы вынуждены ждать появления Тиллео и сопровождающих его членов Орденов, но вскоре до нас начинают долетать обрывки возбужденных бесед. Гости неторопливо занимают места на скамьях, слуги поспешно раскрывают над ними большие зонты, предлагая прохладную тень и спасение от солнца. Из ниш, расположенных по краям ямы, выходят рабы с большими листьями – они обмахивают ими гостей, пока те не найдут подходящую бархатную подушку и не опустят на нее свои изнеженные задницы.
