– Дьявол, – вторит мне Кость, и я опускаюсь на мягкую перину. От чувства вины дрожат ноги. – Девушка в углу, – вспоминает он, бледнея так же, как и я, наконец понимая, о чем нам твердила Осет.
– Я предложил убить ее. – Мое лицо кривится от отвращения, Скорпиус тихо выдыхает ругательство и идет к столику с напитками, чтобы наполнить бокал кроваво-красным вином.
Он делает паузу, глядя на глубокий красный цвет жидкости в бокале, зажатом в руке. Но, вместо того, чтобы выпить, он бросает его через всю комнату. Стекло разбивается о бортик пустой золотой ванны, и я возвращаюсь в ту ночь, когда мы приехали сюда. Осет на коленях, отмывает Скорпиуса. Я не знаю, на что он злится больше – на то, что не провел параллелей раньше, или на то, что они вообще есть. Обычно мы не оставляем свидетелей.
Я уверен – мои братья, как и я, думали, что та девушка не протянет долго в мире, в котором оказалась. Она была обнажена, закована в цепи. И мы были вполне довольны тем, что пустили все на самотек, не желая пачкать руки кровью той, что не заслужила смерти от нашей руки. И тем самым мы обрекли ее на такую жизнь. Она вернулась к нам, чтобы указать на нашу ошибку – а мы ошиблись, думая, что судьба сама все расставит по местам.
– Как думаете, Тиллео знает? – спрашиваю я, в голове крутятся все варианты развития событий, которые приведут нас в абсолютную, глубокую задницу.
Сомневаюсь, что этого работорговца волнует, что мы убрали его босса, но если он попытается узнать, что мы взяли из сейфа Дорсина той ночью, у нас могут быть серьезные проблемы.
– Он сохранил ей жизнь, – указывает Кость, будто это как-то поможет ответить на мой вопрос. – Должно быть, он подумал, что трупы в комнате – ее рук дело, – продолжает он, и я понимаю, к чему он клонит.
– Это возможно, – признает Скорпиус. – Но что, если он под пытками выяснил у нее, что произошло с Дорсином той ночью, и теперь нас пытаются подставить?
– Она сказала, что целью Тиллео были не мы, – возражает Кость, но Скорпиус смотрит на него так, будто говорит: «Вытащи наконец голову из своей задницы и оглянись вокруг».
– Мы все с самого начала знали, что с ней что-то не так – как и со всей этой ситуацией. Теперь у нас есть зацепка, и мы не собираемся поддаваться сомнениям. Не стоит давать этой маленькой убийце преимущество, раз она превратилась в твою влажную фантазию, Кость, – укоряет Скорпиус, а тот издевательски смеется в ответ, но затем хмурится:
– То-о-очно, я ведь единственный, у кого на нее встает. Если бы мы забрали ее с собой тогда, как я и хотел, мы бы не попали в эту передрягу.
– Отвали, Кость. Она не собачонка, на которую можно надеть ошейник, кормить и чесать за ушами, когда тебе того захочется, – огрызается Скорпиус, а Кость рычит в ответ:
– Нет. Она была напуганной девчонкой, прикованной к полу в комнате с монстром, а мы просто оставили ее там!
Я встаю между братьями, чтобы отвлечь их, и смотрю на Кость – пора развеять его героические фантазии.
– Во-первых, в ту ночь, когда мы убили Дорсина, ты ничего не говорил о том, чтобы забрать ее с собой. Ты только спросил, стоит ли нам что-то сделать с ней. Во-вторых, нам не нужно сомневаться и ходить вокруг да около. Есть простой способ разобраться во всем этом, – говорю я, переводя взгляд на Скорпиуса. – Думаю, пришло время нанести Тиллео визит.
Ни Скорпиус, ни Кость ничего не говорят. Я вижу, как они прикидывают, стоит ли отправиться самим к источнику наших подозрений, минуя посредников. Есть вероятность, что это выйдет нам боком. Тиллео будет загнан в угол, что может подтолкнуть его к более отчаянным действиям. Если, конечно, он вообще хотел нас убить.
