– То есть та “первая колбаса”, что заявилась сюда, хотела Кристобаля просто отогнать? Ты это имеешь ввиду?
– Да. Будь он на их истребителе – получил бы лишь оповещение о выстреле, не более. Но он был на нашем, причем с неактивными полями – и потому испарился к такой-то матери. Дальше – они утянули за собой Розарио, ну и закрутилось. Их “малышня” атаковала Розарио уже по-настоящему, но кто знает, не началась ли у них паника после того, как они убедились в ее неуязвимости, она ведь врубила липтонное поле на полную. И стреляла не стесняясь. Может, хотели просто эскортировать или еще что – но связи-то нет, оружие неэффективно, противник опасен, запросто лупит по уязвимым частям бортов… Откуда им знать, что их уязвимые места Розарио “поймала” чисто случайно? А когда они увидели нас – тоже начали с очень “мягкого” импульса. Только до нас и “жесткий” не долетал. А мы с перепугу врезали из всего, что есть. А было у нас, как выяснилось, достаточно, и теперь там нет кусочков больше пачки сигарет. То есть понимаешь, Энрике, миссия выполнена, сестра Розарио спасена, противник помножен на ноль – в буквальном смысле – только сомнение осталось: а стоило ли на ноль-то множить? Может и не противник был, а так, сосед непонятливый? Вот теряюсь.
– Да ладно, Нат, все вы правильно сделали. “Сначала метко стреляем, потом смотрим – в кого”. Это не я сказал, это Станислав Лем.
– Какой-нибудь известный адмирал?
– Нет, известный философ. Это я у Жан-Клода нахватался.
– Но что теперь, Энрике?
– А ничего. Маскировочные поля у них лучше наших, но в гипере они заметны. Мнемент уже “на взводе”, говорит, мама его научила “ловить” подобные возмущения. Прилетит кто-то еще – отправим сообщение о возможности переговоров. Над ним работает Эмилио.
– А, “особист Гомес”? – спросил Натаниэль.
– Именно, он все-таки специалист. Случившийся инцидент мы не то что просто объявим “случайной непоняткой”. Ведь все это и было случайной непоняткой, по-настоящему. Так что все честно объясним и даже извинимся, если надо будет. Конечно, с упоминанием, что их “корабль-матка” со всеми “кораблями-детишками” за одного нашего пилота – это такой нормальный “размен”, которого мы будем придерживаться и в будущем. Я тут с Николаем говорил, он это назвал “сибирским пацифизмом”.
– Ну он вечно что-нибудь скажет.
– Это да. Но пока – “Санта-Мария” занята очень плотным патрулированием границ системы, а ты, Два по сто, отправляешься в компанию к Фернандо, будете оперативным резервом. Как, собственно, и ты, Нат: в головоломных построениях фон Эмдена для твоих “толстяков” нет места, а авианосцам нужно прикрытие.
– Ну это мы запросто. А что Николай?
– Они что-то намутили с Зигом, и теперь откуда к нам не войди – упрешься либо во фрегат, либо в крейсер. Причем с гарантированными истребителями в тылу.
– А что Рамота?
– Она “внизу”. И говорит, что ей там есть чем заняться.
– То есть наш единственный линкор – пустой?
– Ага, щяс! “Трясогузка” даже в автоматическом режиме может эффективно отстреливаться, но на самом-то деле там несут вахты Рамотовы детишечки, за исключением Мнемента, у него другие задачи. Они, может, и не так хороши, как мама, но если что – никому мало не покажется. Так что весь наш главный калибр полностью функционален. Будет что большое – огребет по полной. Я бы, на самом деле, и сам уже пострелял, а то скучно.
– Энрике, ты лучше рома выпей, – засмеялся Два по сто, – А то когда от скуки стреляют двести пятидесятым…
