Орган геноцида - страница 6
Значительную часть энергии поглотили парашют и органическая оболочка. Капсула села на землю мягко, как семечко одуванчика, отыскавшее уголок, куда ему пустить корни. Полагаю, как-то так же будет садиться и шариковая ручка, если ее оснастить парашютом: полетит к земле острым кончиком, а там уже накренится и упадет. Оболочка капсулы сбалансирована неравномерно, иначе этот цилиндр, упав, катился бы без остановки, а все-таки не стоит так издеваться над полукружными каналами в голове у лежащего внутри солдата.
Капсула мягко упала на землю, я разблокировал замок и толкнул крышку. Четырехугольная дверца плавно откинулась наружу, и вместо потолка в грузовом отсеке «водоросли» я увидел ночной небосклон.
Убедившись, что снаружи безопасно, мы с парнями молча принялись за работу. Капсула Уильямса приземлилась меньше чем в сорока футах. Моя вообще оказалась в центре, а еще двоих раскидало по окружности радиусом в четыреста футов. Существует огромное количество систем наведения: по GPS, лазерное, с помощью малых БПЛА. Но ни один не лишен так называемого КВО, то есть кругового вероятного отклонения – это значение радиуса окружности, в которую попадет половина пущенных снарядов. Однако в нашем случае это число, разумеется, одноразрядное. Тут можно бросить пафосное «Добыче не скрыться» – эта фраза, пожалуй, отражает реальность. Технология наведения при десантировании доведена почти до совершенства – и я не преувеличиваю.
Я перевел капсулу в режим самоуничтожения, перекрыв доступ к особым ферментам, которые питали клетки органических тканей, начиная с искусственных мышц. Структура начала стремительно разлагаться. Жидкость вытекла, капсула скукожилась, как мумия, ороговела и отмерла, как кожа старика. Скоро она рассыплется в прах и останется только удобрение для сорняков.
Чтобы полностью избавиться от следов капсулы, нам оставалось ликвидировать лишь немногочисленные механические компоненты, но и те спроектированы модульным образом, так что много времени это не отнимало. Мы тихо избавлялись от остатков оборудования под покровом ночи, как тинейджеры, заметающие следы ночных посиделок у костра.
С той только разницей, что для нас самое веселье еще только начиналось.
Мы выдвинулись, как только закончили прибираться.
Надо закончить дело до рассвета. Днем неприятно ни убивать цель, ни убегать. В идеале нас вообще никто не должен видеть… по возможности – и цель тоже.
Команда состояла из четырех человек: нас с Уильямсом и еще двоих, таких же матерых парней, которые собаку съели на подобных заданиях. По стандартной операционной процедуре Алекс, наша самая талантливая ищейка, отправился на разведку и ушел довольно далеко вперед. За тылом приглядывал ровесник Алекса по службе Леланд. Пока эти двое прикрывали нас с фронта и тыла, мы с Уильямсом наступали на врага под ночной завесой.
Наступление – работенка не из легких. Хотя, конечно, нам намного легче, чем пионерам ремесла. Белье отводило лишнюю влагу от тела, перерабатывало и возвращало обратно в организм, глаза защищала нанопленка, которая регулировала поступающий через роговицу поток света, так что мы не просто видели даже в темную, как сегодня, облачную ночь: нам на сетчатку проецировались необходимые боевые сводки.
По самой природе миссии мы не могли приземлиться близко к цели. Еще нескоро отпадет необходимость заниматься классической спецназовской работой: продираться с пушками, бомбами и прочими полезными гаджетами наперевес в самое логово неприятеля. Спецназ, по идее, занимается разными делами, но по моим личным ощущениям как минимум половину службы солдат ходит ножками. Лучшие ребята, прошедшие самый строгий отбор, часами устраивали энергичные… даже не переходы, а перебежки с набитыми камнями «Бергенами» на плечах. Примерно на этом, самом начальном этапе подготовки, отваливалась половина добровольцев.