– Угораздило тебя, доченька, за такого пьяницу выйти!
– Так он нормальным притворялся. Деньгами сорил! Маяк производства!
– А что денег много, на это не смотри, телевизор тыщу стоит, а он его среди зимы на балкон отпёр!
– И, правда, сбросил?
– Мозги пропил совсем! Ничего не помнит!
– Ты уже не можешь ничего! Сил не хватило через перила перекинуть. А так бы сбросил, глаза залил, ничего не соображаешь!
Я порулил на балкон. Там, и правда, стоял телевизор. Обрадовался, как родному. Даром, что зима, дома в тепле постоит, отогреется, будет работать, как и раньше. Рубинчик ты мой, семьсот четырнадцатый! Выручай, брат! Пошли, говорить, и показывать будешь!
Только, как же тебя взять? Тяжел ты, братец, не подступиться, велик. Попробовал поднять. Не выходит каменный цветок! Вроде, всего шестьдесят кило, а не взять никак! Все место на балконе занял. Ладно, соседа позовем.
С Лёхой мы телек подняли. Я перелез через него на ту сторону, взялись, подняли. А как заносить? Не идет! Поставили, дверь закрыли, а то квартира выстывает. Выходит, одному надо из квартиры принимать, а другому подавать. Из-за балкона. Иначе, шестьдесят кил на вытянутых руках – никак!
– А, как я его вынес?
– Как, как? Схватил, да и вынес!
Делаем второй дубль. Лёха в доме, я, как виновник, с балкона подаю.
Не выходит. Вернее, не входит. Телевизор в проем проходит, но дверь до конца не открывается, мешает.
– Как же ты его вчерась выпер? – Лёха не рад был, что дома оказался.
– Да, кто его…
– Что же теперь, не бросать же на балконе. Новый еще. Жаль.
– Или дверь снимать, или окна расклевать.
– Давай рулетку, научный метод применять будем.
Замерили, варианты продумали, проверили. Окно, если и расклеить, опасно открывать. Стекло с маневрами такими выдавить можно. Шестьдесят кило, будь они не ладны, всё-таки. Легче никак,
как только через дверь. Но и дверь снимать с петель надо.
Попробовали. Не идет, собака, вверх! Как эти строители делали, а не идет, откос мешает. Как же победить её?
– Идем, Лёха, перекусим сначала.
– Водки нет!
Воинственно засверкали глазами домочадцы. Вообще, крику меньше, стесняются Лёху.
– Да не нужна нам водка! – при воспоминании об этом напитке в желудке поднимался со дна осадок.
– Хотите, вот, макароны жрите!
– Спасибо, я домой пойду, пожалуй.
– Нет, Лёха, не бросай. Видишь, и так в меньшинстве. Думал телевизором отвлечься, а не вышло…
– А давай петли раскрутим. Хоть на двери, хоть на лутке? Открутим быстро, раз, сняли дверь. Берём телек, проклятый, заносим, и снова петли прикручиваем. Ву а ля!
– Давай!
Достали отвертку, чик, готово! Половина шурупов не открутилась, шляпки долой, а сами остались в деревяшке. Ну, это ерунда! Главное, двери сняли, поставили к стене. Больше не мешают.
Снова услышали о себе много лестного. Да, нам не привыкать! Тут как раз дело пошло!
Дошло до телевизора. Тяжел, гад! И ручки нет! И длинный! И широкий! Сбросил бы вчера, сегодня мучений не было бы.
Кое- как, обдирая в кровь руки, втащили телек обратно в дом…
– Веришь, Лёха, я в шахте, когда две нормы делаю, так не устаю.
– Да, оно так, очень неудобная вещь! Взяться не за что. Вон, полдня провозились!
– Да, тяжел, паразит.
– Ну, я пойду?
– Оставайся, нагреется, смотреть будем.
– Да, нет, я пойду свой, черно-белый смотреть- косясь на мою родню сказал Лёха.
– Возьми меня с собой.
– Твой, если что, полегче будет.
