Сохраняя уверенность, он поправил шляпу и замер. Некая мысль прострелила его голову: главная задача нахождения на этом корабле – ни в коем случае не выделяться из общей массы, что совершенно точно шло в разрез с совсем недавно обретенной должностью.
Он почувствовал, как в его затылок словно воткнули два раскаленных добела гвоздя и очень медленно проталкивали глубже. Флин обернулся. Позади стояла озлобленная девушка, тщательно жуя и не отрывая взгляда с незнакомца. Она скрестила руки на груди, и выставила вперед правую ногу, стуча носком сапога по дереву. Казалось, что после каждого удара корабль сотрясался.
– Слушай, – в ее интонации звучала вся сдерживаемая внутри ненависть, которую идеально обрисовывал холодных взгляд.
Флин нервно сглотнул, но не торопился оправдываться, пытаясь сохранять уверенность. Девушка продолжала:
– Тебя я пихнула на пирсе?
– Припоминаю подобное, – осторожно подтвердил он, погладив все ещё побаливающий бок.
Девушка глубоко вздохнула и трижды щелкнула, так же как и при споре с мамонтом. Ее льдинки покрывшие глаза слегка подтаяли, проявив что-то наподобие стыда.
– Извини, – внезапно мягко ответила она. – День сегодня так себе. Повстречала кое-кого… Ты тут новенький, как я поняла, поэтому просто не обижайся. У меня такое часто случается. Остальные привыкли.
– Хорошо, – Флин кивнул.
Девушка пошла дальше.
– Меня, кстати, Ф… – он успел затормозить, прочистив горло, – Форк зовут.
– Поздравляю, – мельком взглянув из-за плеча, ответила она, уходя к каюте.
Время тянулось ненормально медленно. Клинт не вставал со ступеньки, видя, как маяк тонет под темными волнами. И снова в памяти всплыла башня и покинутая деревня.
В первый час после восхода солнца он шел по полупустой улице. Самая оживленная часть деревни вымерла от людей. Лошадь без седла и стремени свободно разгуливала от одной кучи сена к другой и нацелилась на крышу сарайчика с соломенной крышей. Крикун за калиткой зубами яростно рвал поводок, который привязали к будке.
Сильный ветер запустил обрывок темно-красной ткани в толстяка. Мимо на полной скорости промчался белый экипаж, с направляющим в птичьей маске. За ним остался след из пара, что растекся по округе. Клинт закашлял, пытаясь отмахиваться.
За рассеявшимся паром показался жилой дом, на крыльце которого взахлеб рыдала женщина. Она прижимала к груди порванное темно-красное платье, сидя в окружении ещё нескольких ее обрывков. Клинт подошел ближе. Женщина показала заплаканное лицо, изуродованное побоями. Она вскочила, наспех собрала остатки платья и захлопнула за собой дверь.
Клинт вернулся на дорогу, краям глаза заметив в окнах наблюдающие силуэты. Через секунду они скрылись за занавесками.
Он шел к Флину домой. Вошел через скрипучую калитку, приблизился к двери, взялся за ручку.
Его пронзила колющая боль.
Палец слишком глубоко вошел в рану на плече и ноготь впился в мясо.
– Заштопать юы, – сказал он и поднялся, взявшись за фальшборт. – Не подскажешь, где тут нитку с иголкой найти?
Лежащий мамонт указал на дверь трюма с оставленными в ней пулевыми отверстиями и дырой от удара чей-то ноги.
Клинт подошел к распластавшемуся как звезда телу и, отогнав чаек, помог ему подняться. Обойдясь коротким кивком, мамонт двинул к носу корабля. Толстяк направился в трюм.
Спустя многие часы палуба засияла чистотой. Толстый слой грязи годами копившийся на поверхности дерева отправился за борт. Ноги больше не прилипали, а запах протухшей рыбы слегка развеялся.
