Юсуф свернул листок и засунул его в крошечную трубочку. Написав имя «Гумуштагин» на кусочке бумаги, он обернул его вокруг трубочки, приклеив капелькой клея. Потом вышел из шатра и зашагал через лагерь туда, где содержали хавади, почтовых голубей, которые сидели в своих клетках и тихонько ворковали.
– Во дворец в Алеппо, – сказал Юсуф смотрителю, сгорбленному мамлюку, слишком старому, чтобы сражаться.
Тот кивнул и подошел к одной из клеток. Достав оттуда голубя, он надежно привязал трубочку к его лапке и выпустил птицу. Голубь сделал круг и улетел на северо-восток.
– Ваше послание будет доставлено сегодня вечером, господин, – сказал смотритель.
Юсуф возвращался в свой шатер, когда его окликнул Селим.
– Брат! Вот ты где! – сказал Селим, задыхаясь.
Казалось, он бежал через весь лагерь.
– Что случилось? – спросил Юсуф.
– Тебя срочно зовет Ширкух. Франки здесь.
Юсуф вошел в шатер Ширкуха и обнаружил, что тот беседует с кривоногим египтянином, от которого пахло рыбой.
– Ты уверен? – спросил Ширкух.
– Я рыбачил к северу отсюда, на восточном берегу Нила, когда их увидел; полагаю, около пяти тысяч. Они будут у ворот Каира через четыре дня.
Ширкух вручил рыбаку мешочек с монетами.
– Сообщай мне обо всех их передвижениях. Ты получишь еще больше, если твои сведения окажутся верными.
– Шукран, эмир. Шукран Аллах! – Рыбак несколько раз поклонился и попятился из шатра.
Когда он ушел, Ширкух повернулся к Юсуфу:
– Ну, что скажешь, молодой орел?
– Король франков умен. Он понимает, что, если Нур ад-Дин и Египет заключили союз, ему грозит серьезная опасность. Должно быть, он движется сюда, чтобы нас вытеснить.
Ширкух нахмурился.
– Если он умен, тогда скажи мне, почему он пришел в Египет всего с пятью тысячами солдат. Их недостаточно, чтобы разобраться и с нами, и с египтянами. Мне это не нравится.
– Мы должны поговорить с Шаваром, – предложил Юсуф.
– Да, он очень хитер. Возможно, ему известны планы короля франков.
Вместе с дюжиной воинов личной охраны Ширкуха они отплыли на север, в Аль-Макс, порт Каира, и оттуда направились к северным воротам города, Баб аль-Футух. Когда они приблизились, оказалось, что они закрыты. Наверху стояли солдаты с копьями в руках, на которые были насажены человеческие головы, и у Юсуфа внутри вспыхнул огонь, когда он узнал лица – головы принадлежали солдатам гарнизона мамлюков, оставленных Нур ад-Дином в Каире.
Ширкух покраснел от гнева и, остановив перед воротами лошадь, крикнул солдатам:
– И что все это значит? Немедленно откройте ворота! Я хочу говорить с Шаваром.
– Сожалею, атабек[19], – ответил один из стражей. – Визирь приказал не пускать вас в город.
– Я уверен, что произошла какая-то ошибка, – сказал дяде Юсуф и громко обратился к стражу: – Передай Шавару, что мы останемся здесь до тех пор, пока он не придет.
Им не пришлось долго ждать, Шавар вскоре появился над воротами.
– Ширкух! Юсуф! Я глубоко сожалею, что мы оказались в столь неприятном положении.
– Я уверен, что произошла ошибка, – повторил Юсуф, обращаясь к дяде. – Открой ворота, друг! – крикнул он Шавару. – Впусти нас, и мы поговорим.
– Боюсь, я не могу этого сделать. Как видите… – он указал на головы, – ваших людей больше не хотят видеть в Каире.
– Я тебя выпотрошу, двуличный ублюдок! – взревел Ширкух.
Юсуф положил руку ему на плечо, чтобы успокоить.
– Сейчас не время для внутренних распрей, – сказал он Шавару. – Армия франков всего в нескольких днях пути. Мы должны обсудить, как нам их остановить.
