На Ализо опустился вечер. Легионеры когорты Тулла разместились в казармах. Пока пятеро других центурионов ужинали вместе с офицерами лагеря, он и Туберон получили приглашение на ужин к префекту лагеря Цедицию и командующему размещенными в форте войсками Гранию Марциану. Ужин должен был состояться в невзрачной постройке претория. Присутствие Цедиция требовалось лишь для того, чтобы проследить за тем, что потребности армии Вара, которая во время летних маршей пройдет через лагерь по пути туда и обратно, были удовлетворены.
До сего момента Туберон вел себя безукоризненно. После нескольких кубков вина Тулл уже начал подумывать о том, что, возможно, перед ним лишь очередной горячий юный офицер, которому не терпится показать себя и произвести на всех впечатление.
Зал претория наверняка видал лучшие дни, однако каждая часть этой внушительной постройки была величественнее и прекраснее, чем жилище Тулла в Ветере. Мозаичный пол украсил бы собой дом любого римлянина всаднического сословия. Во внутреннем дворике струился фонтан, стены комнат украшали сцены из мифов, причем столь мастерски нарисованных картин Тулл не видел ни в одном лагере на Ренусе. А вот Цедиций и Марциан оказались очень даже просты в общении. В дальнем конце обеденного зала располагались ложи, на которых, по всей видимости, возлежали гости предыдущих хозяев претория, а их место занял простой стол и несколько стульев. Увидев это, Туберон с трудом скрыл свое удивление, однако промолчал. На протяжении многих лет примипил – иными словами, главный центурион Восемнадцатого легиона – Цедиций теперь был префектом лагеря. Формально Туберон находился выше его по званию, но в реальности все было иначе. Впрочем, Цедиций не заострял на этом внимания. Как хозяин, он подвел их к столу, где собственноручно налил каждому кубок вина, которые затем им вручит Марциан.
Оливки, с которых они начали, увы, не были свежайшими, что неудивительно, учитывая, как далеко отсюда Италия, подумал Тулл. А вот местный сыр – как, впрочем, и вино – были превосходны и компенсировали несвежесть оливок. Как, кстати, и кабанья нога, зажаренная на вертеле целиком и приправленная розмарином и чесноком. Все четверо дружно налегли на нее, и за столом воцарилось молчание.
Цедиций вытер куском хлеба остатки соуса и отправил его себе в рот. А проглотив, довольно вздохнул и произнес:
– О боги, воистину божественный вкус! – С этими словами он протянул руку и оторвал от кабаньей ноги кусочек шкурки. – Пальчики оближешь.
– Это верно, – поддакнул Марциан.
– Ничего вкуснее не бывает, – произнес Тулл, отрезая себе еще кусок.
– Изумительно приготовленное мясо, – промямлил Туберон.
– Оно тебе не по вкусу, трибун? – усмехнулся Цедиций.
Туберон замялся.
– Слегка жестковато, – признался он.
– Привыкай. На этом берегу реки других деликатесов не водится. Особенно сонь.
Марциан рассмеялся. Тулл попытался спрятать улыбку, поднеся к губам кубок.
– Я не привередлив, – ответил Туберон, заливаясь краской. – Обойдусь и без деликатесов. Особенно сонь.
– Рад это слышать, – ответил Цедиций. – Никогда не понимал, как можно есть грызунов. Чванство чистой воды, если хотите знать мое мнение. С тем же успехом можно приготовить крысу, на ней и то больше мяса. – Он посмотрел на Туберона. – Если тебе не нравится кабанятина, то что бы ты предпочел?
– Я люблю рыбу. Я еще не пробовал, но мне говорили, что форель в местных реках отменная.
