ОРНИТОЛОГИЯ. I have to kill this goddamn bird - страница 3

В коммунальной квартире подобные мелочи были, в общем, простительны. Ибо многообразие форм жизни, всей этой флоры и фауны, в столь сжатом пространстве накладывало особый отпечаток на отношения с людьми вообще.

Мы жили с ней в одной комнате и нагляделись друг на друга уже на сто жизней вперед. Теперь можно было позволить себе отдохнуть друг от друга столь же полноценно и всесторонне…

Меж тем состояние мое столь же быстро улучшалось, сколь быстро портилось еще час назад, почти сразу после обеда.

Ах да, ведь был еще обед. Что-то я там такое ел. Так, может, проблема в нем?

Правда, будучи уже вторую неделю на больничном, я практически совсем перестал есть и сегодня съел лишь пару ложек гречневой каши, сваренной еще неделю назад, да выпил чай с бутербродом.

Ни от того, ни от другого такой бурной реакции последовать было не должно. Не тот размах. Скорее уж долбанные выборы президента, на все времена одного и того же, или же совершенно не к месту, предательски хорошая погода. Теперь, когда я уже вторую неделю безвылазно сижу дома.

За окном над крышами неожиданно показался маленький, словно игрушечный самолетик и, прошелестев еле слышно почти до середины окна, выпустил из себя целую вереницу барахтающихся человечков, у которых через равные промежутки времени вырастали сверху разноцветные купола.

Меня здорово зацепила эта картинка. Какое-то время я застыл на месте, завороженно на них глядя. Но парашютисты довольно быстро исчезли где-то там, за крышами, а самолет улетел. Потому наблюдать далее стало не за кем.

Я в очередной раз истерически попытался открыть окно, дергая его так, словно мне стало нечем дышать, в результате лишь приоткрыв форточку сантиметров на пять, что все же было несомненным результатом.

Мне в лицо тут же повеяло свежим, прохладным воздухом, а звуки с улицы сделались отчетливее и громче.

Какое-то время я просто дышал этим свежим воздухом и равнодушно прислушивался к знакомым звукам, стараясь вспомнить, какие у меня были планы на вечер. Хотя какие у меня могли быть планы? На второй неделе больничного…

Тут за моей спиной, в недрах квартиры оглушительно хлопнула входная дверь. Потом почти сразу еще одна. И дальше тишина.

Ясно. Это дядя Коля вернулся. Как всегда, обиженный на весь мир. И за неимением других родственников неизменно срывающий эти свои обиды на дверях. Ну и на соседях. То есть в данном случае на мне.

Но мне теперь было уже совсем по барабану. Разноцветные парашютисты и глоток свежего воздуха окончательно привели меня в чувство. Теперь я был спокоен, как танк.

А дядя Коля был вообще человеком абсолютно безобидным и даже не совсем потерянным для общества в целом. Такое теперь не про всякого скажешь. Ему явно было здорово одиноко, и он по-своему жаждал общения, но при этом совершенно не умел ни общаться, ни поддерживать отношения. Я тоже, в общем, был не силен в разговорах. На том мы с ним и сошлись.

Интересно, как общаются парашютисты в воздухе? Особенно когда у них какие-то совместные фигуры с затяжными прыжками. Общение без разговоров. Это было бы здорово! И не только в воздухе. Дяде Коле бы это понравилось.

Вообще, дядя Коля был хороший, добрый и удивительно воспитанный, но по той же причине совершенно не подготовленный к внешним агрессивным условиям. Даже на коммунальной кухне он был в опасности. А на улице чуть ли не ежедневно он нарывался на очередное изысканное хамство. Оно, впрочем, так к нему и лезло, при всей его субтильно-интеллигентной внешности и повышенной чувствительности.