– Давай наперегонки гайку искать.
У отца не было мотоцикла, но велосипед я помнил. И, конечно, сейчас у нас был бы мотоцикл, да еще с люлькой, и мы по воскресеньям все вместе: отец, мама, Нина и я, – ездили бы в лес за орехами. Я, конечно, сидел бы за спиной отца и громко подгонял бы его:
– Быстрее, быстрее!
Я качнулся, вскрикнул, схватился за ветку и упал в сад.
Когда я вскочил, он стоял рядом, держа меня одной рукой за воротник, другой – за ухо.
– Вот ты и попался, щенок, я тебя узнал, – говорил он, приподнимая меня, как щенка. – А я, сволочь, гадаю, кто это так ловко обчистил старую яблоню.
Я задыхался, молча и не пытаясь вырваться.
Он поднял отломанную мной ветку, оторвал от нее маленькую, похожую на лесной орех, грушу, вложил ее в рот и, продолжая держать мое ухо, начал меня хлестать веткой. Она была корявая и твердая, как проволока. Потом он посадил меня на забор, ударил напоследок и столкнул.
Я вскочил, совсем не почувствовал боли и, прихрамывая, побежал от этого страшного места.
Год спустя мы уехали из Бутурлиновки. На станции, возле табачного киоска, я в последний раз увидел этого человека.
– Мам, – спокойно спросил я, показывая на него, – этот дядя похож на папу?
Мать внимательно посмотрела и покачала головой:
– Нет, сынок, твой папа был потоньше и выше.
– А волосы, как у папы?
Она еще раз взглянула на мужика.
– Да, волосы его. Папа их зачесывал вверх.
Спустя много лет еще один человек, известный обозреватель Валентин Зорин, больно напоминал мне отца. Но спрашивать у матери, так ли это, я не стал. Когда отец ушел на фронт, ему было всего двадцать девять лет, а Зорин ему в отцы годился.
Герои и трусы
О том, как погиб на фронте мой отец, всякий раз я начинаю вспоминать не с соседа, а с моего первого шефа.
После института меня распределили на московский металлургический завод инженером конструктором. Начальником отдела был Михаил Петрович, известный в прокатном деле человек, написавший книгу по смазке станов. Как-то он взял меня с собой в командировку в Магнитогорск.
Нас встретили в аэропорту и отвезли в гостиницу металлургического комбината. Номер оказался, на мой взгляд, вполне приличным: две белоснежные кровати с тумбочками, большой гардероб, туалет с душем. Что еще надо?
– Мне нравится, – сказал я, оглядевшись.
Шеф подошел к умывальнику, открыл поочередно оба крана и по привычке забрюзжал:
– Горячая вода, мягко говоря, как парное молоко.
Мы разделись, облачились по – домашнему: я снял пиджак, а шеф сменил костюм и ботинки на полосатую темно-синюю рубашку, шелковые коричневые шаровары и шлепанцы, задники которых давно превратились в засохший блин, и стал походить на соседа доминошника дядю Витю.
Я взглянул на часы. Без десяти восемь. Вечер плотно занавесил окно.
– Вы не идете? – спросил я. – Под нами ресторан.
– Не пойду и тебя не пущу, – возразил шеф. – У меня, как у хорошего колхозника, привычка набирать в дорогу продуктов на неделю. И дешево и, мягко говоря, сердито. – Шеф поставил на стол бутылку водки и начал выкладывать кульки. Я решил не капризничать и сбегал за пивом.
Развезло шефа довольно скоро. Я уже знал, что он любил поболтать, но оказалось, знал слишком мало.
– Недели за две до твоего прихода, – начал он сходу, словно продолжая прерванный разговор, – я встретил в коридоре на втором этаже, возле, мягко говоря, мужского туалета главного инженера Александра Ивановича Кузьмина. Знаешь его? Я так и думал, что он читал у вас курс лекций. Мы с ним давно знакомы, еще в 38-м я работал у него здесь в Магнитогорске после распределения. Мужик он толковый, а главное, не задается, как многие, которым удается подняться повыше тебя. Ты еще встретишь, мягко говоря, таких друзей. Да ты ешь, не будь кисейной барышней. Встречаю, значит, я Кузьмина, а он всегда со мной здоровается за руку, долго справляется о самочувствии, делах, одним словом, уважает меня. Встречаю я, значит, его, он и говорит: «Слушай, Михаил Петрович, нам дали десять выпускников МВТУ. Хочешь взять одного из них?» Я, естественно, отвечаю, что могу взять всех сразу, но он дал понять, что будет хорошо, если мне одного удастся заполучить. Я спрашиваю: «А кого бы вы, Александр Иванович, посоветовали взять?» «Да я их, Михаил Петрович, – отвечает он, а ты знаешь, как он говорит, отдыхая после каждого слова, – я их, говорит, мало знаю, ты уж сам выбери. Но сделай это, не мешкая». И добавил, что несколько человек вас сидит в читальном зале. Я, разумеется, тут же побежал туда, увидел вас и сразу остановился на тебе.
