После чего снова свернулся калачиком и так лежал, глядя на пляшущий огонь в камине. Я понял, что должен заставить Френа дать магическую клятву молчать обо всем.
* * *
– Дать магическую клятву верности? – переспросил Френ.
Мы были с ним в библиотеке. Мрачная большая и очень холодная комната в это время года, особенно утром после морозной ночи. Я сидел в деревянном кресле. Напротив на стене висела дурацкая картина с зеленым цветком в серебряном кувшине. А вот красные яблоки на картине были зачетные, так и хотелось впиться зубами в блестящие круглые бока.
Френ стоял передо мной. Лицо его выражало недоумение и растерянность.
– Но ваша милость, я – патриций. Патриции не дают магических клятв верности. Это удел черных людей. Патриций может поклясться только своей магией, какая у него есть, в верности патрону. Магик никогда не скрепляет его клятву.
– Почему? Или у патрициев какая-то особенная кровь или что-то такое особенное, что не позволяет наложить внешнюю магическую клятву? Разве это невозможно?
С каждой фразой я все больше злился.
– Возможно… Но… Это унизительно для патриция. Смертельно унизительно. Внешняя магическая клятва парализует волю и сковывает ум.
– Я требую, чтобы ты поклялся, встав под мою руку.
– И не подумаю! – Френ гордо распрямился. – Я не клялся магической клятвой ни королю Эддару, твоему деду, ни королю Эдуарду, твоему дяде, ни твоему отцу…
Пока он говорил, я поднялся и подошел к нему. Я был ему по плечо, потому поднял руки, чтобы положить ему на грудь. Выходило неудобно, ослабляло магию.
– Встань на колени!
Силы, чтобы заставить его выполнить приказ, мне хватило. Френ, издав какой-то странный звук, похожий на всхлип, опустился на одно колено. Я надавил ладонями на его грудь и прошептал:
– Клянись исполнять то, что я тебе прикажу всегда и везде, клянись никому и никогда ничего не говорить про вчерашний день…
Несколько мгновений он молчал, губы его беззвучно шевелились, потом он выдохнул:
– Клянусь…
Для скрепления клятвы магической силой достаточно и одну руку приложить. Две – это перебор. Но я боялся, что клятва не примется, что Френ будет изо всех сил сопротивляться, и потому вложил всю магию, какую сумел собрать, в свои ладони. Синеватый огонь, похожий на крошечную молнию, вспыхнул меж моими пальцами, потом метнулся к губам Френа и запечатал клятву.
Я отдернул руки. Френ несколько мгновений еще стоял, опустившись на одно колено, потом оперся на стоявший рядом стул и с трудом поднялся, медленно затянул шнурки куртки на груди и вышел.
* * *
Три дня я его не видел. Френ не появлялся ни на кухне, ни в столовой, ни на улице. Я невольно оглядывался, ища его взглядом, и даже заготовил дежурную фразу: «Ну как, трудно патрицию принять магическую клятву?» Но Френ не выходил. Я старался позабыть о нем, тем более что погода стояла славная – легкий морозец, пушистый, только что выпавший снег – кататься на санях с горы в такой денек одно удовольствие. Миола готовила мою любимую фасоль в томате, я сотворил миракль кота, который запрыгивал время от времени на стол и пытался украсть колбаску с тарелок. Миола делала вид, что кот настоящий и громко кричала; «Брысь!» и гоняла фантомного ворюгу полотенцем.
Приехали мои кузены Эдмунд с Эдгаром, а с ними целый выводок их подружек и друзей, и мы чуть ли не до рассвета танцевали в большой зале. Но странное чувство тревоги грызло меня все время, я то и дело оглядывался, опасаясь, что сейчас в залу войдет Френ, что наложенная мною клятва спадет, и он встанет среди танцующих и скажет громко, перекрикивая звуки флейт и скрипок:
