Такой ответ Соломатина вполне устраивал. Но как всё-таки выйти на Цына? – думал он. Желательно, чтобы это выглядело, как случайная встреча, но кто даст мне болтаться по территории, чтобы «случайно» его встретить? Можно, конечно, попросить помощи у кого-то из пилотов, например, у Сохранова, но только в крайнем случае. Сначала надо попробовать выйти на Ли через полковника. Что ж, будем искать точки соприкосновения.
– А не подскажете ли, господин полковник, есть на вашей базе какое-нибудь заведение, где можно приятно провести время?
– Приятно? Смотря, что вы хотите… – усмехнулся Гаррисон. – Есть кинотеатр, но думаю, вас не заинтересует армейская пропаганда или какой-нибудь боевик?
Соломатин кисло поморщился.
– Тогда рекомендую бар. Без изысков, но выпивка неплохая.
– Составите компанию?
– К сожалению, нет. Дела. Как-нибудь в другой раз.
– После войны? – улыбнулся Валентин Сергеевич.
– Если останемся живы, почему бы и нет? Политика политикой, а два нормальных человека всегда найдут, о чем поговорить за стаканчиком. Не так ли?
– Конечно! – с готовностью согласился Соломатин.
– Пусть эти чертовы политиканы передушат друг друга, меньше крови прольется… – вздохнул Гаррисон.
Валентина Сергеевича покоробило. Всё-таки, какое-никакое, а отношение к политике он имел. По крайней мере, на его собственный взгляд.
– Ну-у-у… – протянул он, – наверное… – и тут же с явным ехидством добавил: – Слушайте, а вы ведь не станете отрицать, что служите этим самым политиканам?
Подполковник вздернул подбородок, сжал ладони в кулаки и отчеканил:
– Господин Соломатин, я солдат! Я служу своей Родине! Мой долг – защищать Родину!
– Защищать тогда, когда прикажут? Защищать того, кого прикажут?
Соломатин с трудом удержался от того, чтобы добавить к каждому вопросу «эти чёртовы политиканы».
– Я солдат! – рявкнул Гаррисон так, что Валентин Сергеевич поневоле поежился. – Да, я подчиняюсь приказу! Но! В первую очередь, я защищаю Родину! Мне очень жаль, – говорил полковник взволнованно, – что способы ее защиты, как и причины, вызывающие необходимость ее защищать, определяю не я. Мне очень жаль, – повторил он и едва слышно добавил: – Вся эта грязь не на моей совести.
В комнате надолго установилось тяжелое молчание. Всё это время Валентин Сергеевич оставался недвижим, как статуя, а Гаррисон покачивал головой и выразительно шевелил губами. Наконец, он подозрительно уставился на Соломатина и произнёс:
– Кажется, я уже где-то видел вас. Мы не были знакомы раньше?
Только этого мне и не хватало, с досадой подумал Валентин Сергеевич. Совершенно незачем ему меня узнавать. Вот ведь проклятое телевидение! И до этой Тмутаракани добралось. А, может, и на руку? Почему бы не воспользоваться такой «популярностью»?
– Вряд ли, – отмахнулся он с открытой улыбкой на лице. – Во всяком случае, я не припомню. Хотя… – спохватился он с артистизмом, достойным любых подмостков: – Ах да! Вы могли видеть меня до войны по какому-нибудь спутниковому каналу.
– Вот как? – удивился полковник. – Вы знаменитость?
– Нет, ну что вы, просто по роду деятельности мне иногда приходится давать интервью.
– Политика?
– Ну, не то чтобы… – неуверенно отозвался Соломатин.
– Журналист?
Соломатин покачал головой, подыгрывая полковнику, как ребенку в игре «угадай-ка».
– Ну, уж на военного вы совсем не похожи! У меня глаз наметан!
– Никогда не был военным. Не буду вас больше мучить. Я президент крупной компании.
