Утренняя прохлада убила последнюю надежду уснуть. Алекс бросил окурок в проржавевшую урну и вернулся в общагу. На вахте потрепался с дежурным, ловя себя на мысли, что всё больше «окает» на местный манер. Когда трёп надоел, ушел в комнату и до половины седьмого провалялся на кровати, пытаясь ни о чем не думать. Потом умылся, оделся и собирался уже идти на общее построение, но тут по личному устройству связи – портативному коммуникатору – сообщили, что через десять минут капитана Сохранова ждет в своем кабинете командир эскадрильи полковник Звягинцев.
Звягинцев Николай Степанович – военный по призванию. Волевой и решительный, порой он бывал беспощадным и жестким, можно даже сказать, жестоким по отношению к подчиненным. Но то была не бессмысленная агрессия начальника-самодура. Жестокость Звягинцева не раз спасала людей из неразрешимых, на первый взгляд, ситуаций. Он пользовался непререкаемым авторитетом не только у подчиненных, но и у вышестоящего начальства, к нему прислушивались, с ним советовались, и, как правило, он оказывался прав.
В крохотном кабинетике комэска, как обычно, царил разгул беспорядка: по краям стола и на полу толстенные папки с бумагами, в центре стола – карта, исчерканная разноцветными карандашами. За столом над картой склонился сам Звягинцев.
– Товарищ полковник, капитан…
– Присаживайся, – перебил полковник, надписывая что-то в углу карты.
Отставив церемонии, Алекс сел на неизменный скрипучий стул, который после взбучки один незадачливый лейтенант в шутку прозвал электрическим. Звягинцев щелчком вогнал карандаш в металлическую трубку-пеннал и из-под сросшихся бровей зыркнул на капитана оценивающе. Прокуренным баритоном прохрипел:
– Что это ты затемно у общаги шатался? Нервишки шалят, совесть мучает или удумал чего? Смотри, Сохранов, не будешь спать ночами, отстраню от полетов к такой-то матери, посажу «на хозяйство»! Как раз завхоза нет, будешь у меня картошку считать.
Алекс сдержанно улыбнулся – командир явно в хорошем настроении. Но ведь не шутки шутить он его вызвал, интересно зачем? Вроде бы никаких операций не намечалось.
– Ну да ладно, картошка потом, сейчас дело другое, – похлопав по карманам, полковник отыскал пачку сигарет, протянул Алексу. – Кури, капитан, разговор будет долгим и обстоятельным, или бросил? А может, ты и пить бросил, а?
Улыбка снова скользнула по губам капитана. Он взял сигарету и не спеша прикурил.
– Ну, так вот, – начал Звягинцев, – намечается одно дельце. В общем, ничего особенного, всё почти как обычно…
– Опять сопроводиловка? – уныло вставил Алекс.
– Не перебивай, Сохранов! Что же это такое, распустились совсем! – попытался рявкнуть полковник, но напускная строгость не удалась.
Он, то ли раздосадовано, а то ли просто для вида махнул рукой и продолжил:
– Да, сопроводиловка, но не совсем обычная. Нужно организовать доставку одной важной персоны. Группа сопровождения будет состоять из четырех самолетов. Вылет завтра в 18:00.
– И всё? – снова перебил Алекс.
Откровенно говоря, он недоумевал, зачем полковник вытащил его в кабинет? Ради того, чтобы поставить очередную задачу по сопровождению? Ну, так можно было и без личного общения обойтись, как обычно. А обычно задача ставилась из диспетчерской через «мозг». Пилот просто получал сигнал на вылет, занимал место в боевой машине, и система выдавала ему всю необходимую информацию. Только при планировании самых важных операций имели место личные беседы командиров звеньев с командиром эскадрильи.
