Ичиго с моими вещами уже скрылся за правой дверью, но я все еще стояла, с упоением разглядывая сёдзи и котацу.
– Скромно, конечно… – сказала Канаме, оставляя свою сумку на столе и падая на диванчик. – Твоя комната вон та! – она махнула рукой в сторону двери, за которой исчез Ичи.
«Моя» комната была просто невообразимо похожа на винтажные апартаменты французских отелей: белые стены, кровать с кованой рамой, две тумбочки по обе ее стороны, туалетный столик и небольшой белый платяной шкаф в стиле кантри с круглыми зеркалами на дверцах. А вот над кроватью, на резной полочке, мостилась дюжина фарфоровых кукол в цветных нарядах. Поймав мой взгляд, Ичиго усмехнулся:
– Можешь поиграть, только не разбей, а то Кана тебя порвет!
Я закатила глаза: он что, совсем ребенком меня считает?! Захихикав, Ичи скрылся за дверью. Я еще раз посмотрела на кукол, затем на дверь, затем еще раз на кукол, и, не удержавшись, взобралась на кровать и сняла с полки крайнюю – синеглазую блондинку с румяными щечками, одетую в светло-сиреневое платьице. Просто моя копия…
Без труда я отыскала среди кукол и близнеца Канаме – улыбающуюся миловидную куколку с темно-каштановыми локонами, в платье темно-зеленого цвета. Похожа, нечего сказать, даже глаза те же – блестящие, шоколадные…
Рядом с Каной – младшей сидел темноволосый мальчик в костюмчике морячка. Я даже тихо захрюкала от смеха, представив себе Ичи в таком же костюме, но, тем не менее, это – определенно он. Интересно, это случайность, что он сидит на полке рядом с Канаме?
Улыбнувшись, я придвинула их еще ближе друг к другу, И даже переплела им фарфоровые ручки. Зато «свою» куклу я усадила на тумбочку у изголовья кровати – пусть будет рядом со мной, Нодока-онэ-чан3…
Когда я вернулась в гостиную, Канаме снимала с плиты пухлый медный чайник с блестящими боками, а на столе уже были расставлены четыре чайные чашки.
– А четвертый кто? – спросила я, усаживаясь за стол.
– Познакомишься с нашей соседкой! – ответила Кана-чан, разливая чай по чашкам.
Тут в двери два раза повернулся ключ, и мы с Канаме синхронно обернулись на звук открывающейся двери.
– Мио-чан! – воскликнула Канаме. Вошедшая девушка как раз снимала через голову сумку-почтальонку, стряхивая на ходу балетки.
– Мио-чан, познакомься с Нодокой, я говорила, что она приедет! – Кана-чан схватила девушку за руку и подтащила ко мне: – Нодока, это – Чидори Мио, наша соседка и подруга.
– Приятно познакомиться с вами, Чидори-сан!
– Просто Мио! – попросила она.
– Мио… сан.
Какая же она была симпатичная! Короткие темные кудряшки, пухлые губки, хитрые кокетливые черные глаза – все было в ней настолько гармонично сложено и мило, что я невольно позавидовала.
Вскоре вернулся Ичиго с тортом, и мы вместе сели пить чай. Мио-сан села рядом со мной, много расспрашивала о том, как я жила до этого, смеялась и, в общем, была очень мила. Если честно, она мне понравилась.
Но затем я вспомнила об одной важной вещи, и спросила Канаме:
– Танабата через два дня, верно?
Та кивнула в ответ, толком не понимая, к чему конкретно я клоню.
– А на выходных после можно махнуть в Киото! – предложил Ичиго, – Нодока-чан, ты ведь хочешь?
Признаться, я страсть как хотела в Киото, но сейчас надо было подумать о чем-то чуть более важном.
– В общем, можно и в Киото… – задумчиво произнесла я, а затем, сделав глубокий вдох, наконец, спросила: – А успею я подать документы на экзамен в Осакскую Академию Искусств
