Он отправил в Осакскую усадьбу Дзико телеграмму: «ДОГОВОРИЛИСЬ. ПРОСИМ ДЕНЬГИ». На самом деле, на всякий случай, он не взял с собой отступных. Когда деньги перевели и он хотел вручить их Тиэдзо, тот отказался:
– Это не я даю развод, поэтому не мне передавать их Какуко. Развод даёт Гонъэмон, значит, и деньги должен вручать его представитель.
Подобное поведение можно было счесть заносчивым или даже издевательским, но Фунаси, напротив, восхитился: «Вот это благородство! Где уж тут „социалисту“!». Он даже устыдился своей роли в этом разрыве – тем более, видя, как трогательно привязаны друг к другу супруги. Чтобы не выглядеть бессердечным, он старался проявлять максимальное участие.
Но семья Дзико вовсе не ожидала от Фунаси такой сентиментальности. Этот земляк, недавно начавший наведываться к ним со страховыми предложениями, был выбран за свою настойчивость (он мог часами сидеть в прихожей, читая газету и дожидаясь хозяев) и невозмутимость. К тому же, в свои пятьдесят восемь лет он казался достаточно старым, чтобы не поддаваться эмоциям. А тут вдруг разошёлся не на шутку!
В конце января Тиэдзо вернулся в Японию. Дэмсабуро с женой встретили его на вокзале в Осаке.
Когда поезд подошёл к платформе, Дэмсабуро, ругая жену, засуетился и наконец заметил в окне Фунаси. Тот с недовольным видом указал ему в сторону – рядом с Тиэдзо сидела Какуко. Дэмсабуро остолбенел. Все заготовленные приветствия вылетели у него из головы. Пока Какуко раскланивалась с его женой, братья молча уставились друг на друга.
