Осень №41. Декорации нашей жизни - страница 9

– Им приходится быть осторожными. Подбирать свое окружение и свои последующие «уши» таким образом, чтобы ни у кого из нас не было неприятностей. Зачастую именно эти «уши» по их же стопам и приходят ко мне, жмут мне руку и рассказывают о своих бедах. Ну и, конечно, перед этим отправляются на поиски лучших бабочек. Я оборудовал для них целые террариумы. Установил необходимую влажность. Два или три раза в день опрыскивал их крылья мелким дождиком из воды, чтобы пальца меньше осыпалась. Сделал так, чтобы в террариумах всегда было светло, но не слишком, и еще – поставил лишь такие стеклянные ящики, где лампы располагались снаружи, а не внутри. Это могло бы обжечь им крылья. Ну и все остальное – запас фруктов, приготовление сахарного сиропа из сахара и воды, уборка каждого террариума от фекалий. Также я вел журнал, где фиксировал все, что происходило в моем антикварном магазине. Кто приходил, его имя и адрес, с каким он пришел запросом, что мне рассказал, сколько заплатил и каких бабочек мне принес. Я документировал вид и подвид каждой особи, время поступления в магазин и дату смерти. Также я помечал, сколько бабочка потребляла пищи, сколько выделяла фекалий и, в конце концов, размножалась она или нет.

Ее лицо менялось от каждого моего слова. Сменяясь радостью и довольством, она удивлялась и в итоге осталась такой, что по ней сложно было сказать, на что та прямо сейчас смотрела внутри себя. Я остановился, чтобы перевести дух и подумать над своими словами – не сказал ли я лишнего, не приукрасил ли что-то и в конце концов, что еще стоило сказать и не стоило, и какими словами. Незаметно дождь кончился. Духота ушла и подул холодок. Пришел официант и забрал посуду. Кристина взяла себе еще кофе, я же ни сказал ни слова, крутя зажигалку меж пальцев. Официант исчез. Дядьки за окнами заказывали больше пива и их лица становились только краснее. Кристина снова на меня посмотрела. Она ждала, когда я продолжу.

– Чем ты в итоге занимаешься?

– Я исполняю желания.

– Что ты делаешь?

Ее верхняя губа дернулась, а потом опустилась. Она сомкнула рот и продолжила слушать. Я вертел в руках зажигалку и испытывал жгучее чувство внутри, где-то в районе грудины. Оно приходило ко мне каждый раз в юношестве, когда я понимал, что снова показывал людям своих скелетов, хотя обещал себе во что бы то ни стало не приоткрывать перед ними дверцы своего шкафа.

– Я исполняю желания тех людей, которые ко мне приходят.

Мы выдержали долгий зрительный контакт.

– И как ты это делаешь?

– Сам не знаю.

– Выходит, они приносят тебе бабочек и платят деньги, чтобы ты исполнил их желание. Что происходит дальше?

– Они должны назвать день, в которой их бабочка или бабочки должны умереть. Я фиксирую это в своем журнале и позже сверяю цифры. Зачастую это просто условность. Бабочки всегда умирают в назначенное время. В то самое время, которое наугад говорит мне человек. Жизнь бабочек, как и человека, нельзя загнать в рамки. Они могут прожить неделю, могут две и три, а могут прожить всего два дня. То же и с человеком.

Нахмурившись, она обернулась на официанта, который в эту же секунду решил принести ей кофе. Я замолчал и подождал, когда тот вновь зайдет внутрь.

– Но я сделал кое-что. Я приблизил условия содержания к идеалу. Посуди сама. У них была еда, был свет и необходимая для жизни температура. При этом у них не было врагов. Абсолютно никаких факторов, которые могли привести к неестественной смерти. Как раз таки наоборот. Подобное существование приводит только к естественной смерти, что значило бы – отмеренный им жизненный век был закончен. Они умерли так, как умер бы человек, никогда не знавший физического труда. Такой человек никогда не будет болеть и никогда не будет подвержен несчастным случаям. Все просто. Но знаешь что? Все бабочки умирали в назначенный час. Находясь в одних и тех же условиях и питаясь одной и той же едой, бабочки умирали в разные дни, иногда с отрывом в неделю и больше.