Сообщение об убийстве Грибоедова в «Тифлисских ведомостях» не появилось. Оно не было напечатано по политическим причинам – у газеты уже в первые месяцы ее выхода было около тысячи подписчиков. Рассказ о кровавой драме в Тегеране, вероятно, мог вызвать бурю народного негодования. Правительство же, как показали дальнейшие события, не планировало обострять ситуацию и предпочитало скорее «замять» инцидент.» (…) Если случались такие события, которые касались до обстоятельств политических, – писал И. Ф. Паскевич военному министру Чернышеву, – то я приказывал не упоминать об оных вовсе. Таким образом в газете Тифлисской не были помещены известия о смерти посланника нашего в Персии о пограничных происшествиях с сим государством и о некоторых других случаях, о коих обнародование я признавал неуместным».[87]
Что Паскевич подразумевает под «другим случаем», станет ясно, если пробовать читать «между строк» последующие номера издания. Речь, конечно же, идет о нападении в осетинских горах на персидского посланника, направлявшегося в Санкт-Петербург просить прощения за тегеранский инцидент. И хотя заметки о самом инциденте в газете нет, те же «Тифлисские ведомости» дают нам следующую хронологию этого события: «Тифлис. 9 мая. Наш город занят ныне приездом персидского принца. Его высочество принц Хозрев-Мирза – сын наследника персидского престола Аббас-Мирзы, посланный его величеством Фетх-Али шахом по случаю несчастного происшествия, приключившегося в Тегеране с российской императорской миссией, прибыл в Тифлис 7-го мая».[88] Далее газета сообщает: «Крепость Владикавказ. 29 мая в полночь прибыл сюда на пути из Тифлиса в Санкт-Петербург персидский принц Хозрев-Мирза в сопровождении многочисленной свиты. С ним прибыл находящийся при нем свиты его императорского величества генерал-майор Ренненкампф и другие российские чиновники. За несколько часов до выезда его из ущелья Военно-Грузинской дороги в Кавказских горах послана ему почетная команда, которая встретила его в двенадцати верстах от Владикавказа.
Перед въездом в крепость его Высочество был принят комендантом генерал-майором Скворцовым, который выехал к нему вместе с плац-майором до мостового укрепления, откуда сопровождал его до самого дома, приготовленного для помещения высокого путешественника. При выходе принца из экипажа находящийся перед домом почетный караул отдал принадлежащие его сану воинские почести. (…) Во все время пребывания у нас его высочества ежедневно по вечерам играла полковая музыка перед его домом. 2-го июня в 8 часов утра Хозрев-Мирза изъявил господину коменданту в самых лестных выражения совершенную признательность за сделанный ему прием, изволил отправиться в дальнейший путь».[89]
В заметке, как бы между делом, сообщается о визите к принцу тагаурских старшин. Это может являться косвенным подтверждением причастности осетин-тагаурцев к инциденту на дороге. Ведь нигде по пути дальнейшего следования принца о визите к нему старшин окрестных сел не сообщалось. Речь, вероятно, идет о ходатаях, которые приходили с извинениями за случившееся нападение. Неслучайно, в заключение всей истории пребывания принца в гостях газета вновь сообщает об экстраординарных хлопотах российского двора о здоровье принца: «Его императорское величество во уважение к засвидетельствованию персидского принца Хозрев-Мирзы об отличном приеме, оказанном ему в проезде до Санкт-Петербурга: в Грузии, в области Кавказской (…) высочайше повелеть соизволил объявить высочайшее его благоволение как начальнику кавказской области, так и Войска донского войсковому наказному атаману (…)».[90]
