– Думаю, кто-то договорился с морским драконом, дал ему повеселиться на берегу, а сам под шумок ограбил соотечественников, – пошутил Эриксон.
– А вот ещё, – не понял шутки Леран, – Близ Гонконга видели говорящую царь-рыбу, размером со средний китобойный траулер. Она возвещала о конце света. В том же Гонконге – почему там? – прошла научная конференция по золотому дождю и другим загадкам моря. Я нашёл протокол. Выдвинули несколько гипотез и разошлись. Ни трезвых оценок, ни планов на будущее. Впечатление: собрались не учёные, а писатели-фантасты.
– Какие же гипотезы? – спросил Эриксон.
Он всем существом предвидел появление новой сенсации, идущей на смену Фаэтону, пока продолжавшему будоражить общественное мнение.
– Очень уважаемый академик утверждает, что золотой дождь – результат действия гуляющей вокруг планеты специфической озоновой дыры. Из-за неё и другие «зашить» не удаётся. А чудовища, по его мнению – иллюзии, рождённые той же дырой в атмосфере. Другой учёный доктор считает, что монстров творят сгустки социальной напряжённости, отделившиеся от народных масс. Оказывается, всплески отрицательно заряженной общественно организованной психической энергии оказывают прямое влияние на состояние окружающей среды. Он составил карту социальных взрывов и соотнёс их с местами появления чудовищ. Получилось убедительное совпадение. Правда, золотой дождь к этой гипотезе трудновато присоединить.
– С полицейской хроникой знакомился?
– Да. Мелкие подробности, опросы, допросы… Они ничего не добавляют по существу. Необъяснимые случаи используются, чтобы пристегнуть к ним нераскрытые преступления. Есть и среди полицейских люди с больным воображением. А вот компьютерный разум утверждает однозначно: никакой системы в выпадении золотых дождей нет. К метеорным потокам отнести его нельзя.
– Послушай меня, – после минутного раздумья сказал Эриксон, – За годы работы на телевидении среди прочих я извлёк такой урок: если проблема не даётся, надо её бросить. На какое-то время. Не созрела она ещё. Пройдут дни или недели, она повернётся другой стороной и ларчик откроется. А если брать приступом – только измучишься, изведёшься, но ничего приличного не получишь.
– Уехать в Нью-Прайс?
– Не думаю. Нет, наверное. Не надо нам беспокоить их частыми визитами. Люди должны жить в определённом ритме.
– Я понимаю. Это так.
– Прими совет. Отвлекись от всего, отдохни вдали от людей. Южнее порта – пустынный берег. Ни селений, ни рыбаков, никого. Дня два у тебя есть. Работа налажена, я присмотрю…
Два дня Леран не появлялся в студии, две ночи Барт провёл на рабочем диване. Он убеждён: Лерану нужен отдых. Но не такой отдых как ему самому или другим людям: новые встречи, сон или пьянка. Лерану требовалось остаться наедине с собой, чтобы отсечь всё то лишнее, что напластовалось в его сознании за месяцы упорного продвижения к неизвестной пока цели.
На третье утро телефонный звонок из полицейского участка порта заставил Эриксона бросить все дела. Через час он увидел Лерана сидящим на деревянной скамейке за металлической решёткой, спокойно-отрешённого. При появлении Барта он не изменил ни позы, ни выражения лица, но встретил его взгляд чистыми прозрачными глазами.
Дежурный сержант с серым усталым лицом пригласил в свой кабинет, где Эриксон расписался в документах и попросил рассказать обстоятельства задержания Лерана.
