Сидящий с ним за столом у начальника опер пошёл к следователю и рассказал об этом случае. Тут же Василия увели в камеру и ещё раз осмотрели. Минут через пятнадцать сияющий опер пришёл к начальнику и доложил:
– Нашли! Между пальцами ранка была.
– Всем по выговору! – закричал начальник и стал красным, как рак варёный. – Куда смотрели?!
А Василию ничего не оставалось делать, как всё рассказать:
– В общем, вытащил я пробой с помощью монтажки: подложил под неё чурочку и вытащил…
– А кровь почему не стёр? Почему пробой с собой не взял?
– Некогда было, боялся, что кто-то увидит, хоть и темно было.
– А ружьё куда дел?
– Какое ружьё?
– Из которого стрелял.
– Да это со страху старухе показалось, что я стрелял, просто я сейф о край дома ударил, чтоб он раскрылся… Думал, там куча денег, а там…
…Суд был показательный – в селе, в клубе. Продавщица кричала, наверное, больше всех:
– Сядешь за мои деньги! Хочу, чтоб ты надолго сел! У меня там деньги были, вырученные за неделю, да ещё сто тысяч были запрятаны в кармане старого халата. Как он, паразит, только и нашёл их! Как будто знал, где они лежат!.. Вот посиди теперь!
– За ваши деньги – любой каприз! – пошутил Василий.
Наверное, никогда ещё на суде не было столько улыбок…
Виктор был на седьмом небе от счастья, чуть ли не порхал по воздуху.
– Мы квартиру скоро получим! – сказал он жене, которая возилась у плиты – щи варила.
Она так и села от неожиданности.
– Как?! – воскликнула жена своими полными, надутыми, как шины, губами и захлопала глазами, обнажив зубы, похожие на кукурузные зёрна.
– Очень просто, – ответил Виктор. – Сколько у нас накоплено? Три тысячи! Так сказать, парашютом к нам заброшено. Так вот, ко мне сегодня подошёл один человек, Аким, я его знаю давно, и сказал: «Я вижу, ты человек порядочный, работящий, при игре в домино только и говоришь, что копишь на однушку, а потом подашь заявление на расширение. Я тебе честно скажу: пока ты будешь копить, цены на квартиры подымутся. И ты никогда не купишь её. Какой ты на очереди в райисполкоме? Двухсотый? Вот и подсчитай, через сколько лет ты получишь её. А я близкий родственник одного товарища из райисполкома, он мой дядя. Я тебе помогу. Надо только дать дяде взятку, и через три месяца квартира будет».
– А может, он врёт? – усомнилась жена.
– Вот и я так подумал! Чего не хватает его дяде? Зарплата большая, госмашина под задом, должность не пыльная. Говорю ему: «А почему тебя дядя не пригреет возле себя? Околачиваешься здесь мастером на сборке. – Виктор перешёл на шёпот: – А Аким мне так доверительно и говорит: «Он оттого и не приближает меня к себе, что я по жизни шустрил». Он мне и паспорт свой показал, смотри, мол, вот и фамилия у нас одинаковая – Оболенский, он Петрович, и я Петрович. Мол, и отец его был Пётр Петрович…
– А может, Витя, не надо? – жалобно сказала жена. – Хотя начальство всё может. Вон подружка мне рассказывала, что один ворюга залез к родственнику секретаря райкома, а тот его – молоточком по голове и вызвал милицию. Не знал, бедолага, видно, куда лез, а то бы жил да жил. Ну, родственника секретаря арестовали: мол, превысил меру защиты, но не стали сразу сажать его, всё-таки родственник вон какого человека, начальник милиции подчинялся ему. Они уж его таскали-таскали на следствие, спрашивали: почему да как, почему не скрутил? Он им: мол, как я такого бугая скручу, он меня сам мог скрутить. Таскали и дотаскались. На заседании райкома первый секретарь заявил, что в милиции мордуют людей, и рассказал всю историю своего родственника: мол, он защищал себя, своих детей, жену и имущество. «Я думаю, надо вынести решение, что он невиновен, – сказал секретарь. – И поставить начальнику милиции на вид, что его следователи превышают служебные полномочия. Дело прекратить и отпустить человека». Отпустили его… Вот видишь, что начальство может? Да оно и соврёт – недорого возьмёт.
