После всего произошедшего с любимой подругой, с Линой Эванс, да и со мной шутки с принуждением отныне не кажутся остроумными, а буйная фантазия даже самый безобидный флирт возводит в ранг покушения на честь и свободу.
– Отпусти, пож-жалуйста, – голос срывается, на глазах выступают предательские слезы, на щеках разгораются огненные цветы. – От-пус-ти…
Еще чуть-чуть и чувствую, будет истерика…
– Тише-тише, малышка, ну ты чего, я же пошутил, – Йен перестает лыбиться, хмурит брови и неторопливо, будто фарфоровую вазу, возвращает меня в вертикальное положение. – Испугалась? Соланочка…
Мархов, пытаясь придержать меня за талию одной рукой, второй тянется к лицу, но я выворачиваюсь и отскакиваю в сторону.
Упавшую на глаза челку и сама уберу. Это ему и озвучиваю.
– Не надо меня трогать, – произношу тихо, но четко. Медленно отступаю еще на шаг. – Не надо… – качаю головой.
– А если я так сильно хочу, что сердце болит, – прищуривается двуликий, но прикасаться больше не торопится.
– Это просто притяжение омеги так действует, не личная тяга ко мне, – спешу его убедить оставить меня в покое. – Йен, если тебе так сложно находиться со мной рядом, попроси отца или Цефа, они найдут замену. У нас ничего не выйдет. Не нужно меня добиваться.
– А если я хочу? Если я тебе не верю? Если из нас выйдет пара? Солана, ты даже не пробовала, а уже отказываешься. Дай мне шанс тебя завоевать!
– Нет. Нет! Нет!!! – отпрыгиваю еще на шаг, замечая, как он качается в мою сторону. – Я знаю, что говорю. У меня есть истинный. Никого другого я никогда не полюблю. У тебя нет шансов.
– Истинный? И где же он? Почему не заявляет на тебя права? Почему не признает своей? Почему не ставит метку?
Вопросы прицельно и остро бьют по незащищенной броней душе. Наносят один укол за другим. Ранят. Опаляют.
Знаю, что бледнею, но молчу.
Никогда и ни за что не подставлю Джека.
– Это неважно, потому что касается только меня, – шепчу, глядя в глаза оборотня.
А двуликий вдруг успокаивается и растягивает губы в широкой улыбке.
– Я дам тебе время, Солана, чтобы ко мне привыкнуть. Но не отступлюсь. Ты будешь моей, запомни это.
– Нет!
– Да!
Скрещиваем взгляды. Не прогнусь, пусть и не рассчитывает.
– Мархов, ты перепутал домик охраны с владениями альфы? – спокойный, но пробирающий до костей холодной яростью голос Торова, обрушивается на Йена мощной ударной волной.
Я не просто ощущаю ее, а вижу, как сгибается помощник Цефа под тяжелым, как бетонная плита, взглядом вошедшего. Как дергается его кадык, как сдувается его тело, как голова послушно вжимается в плечи.
– Э-э, б-бета Торов, я просто проголодался, вот решил заскочить и перекусить.
– Запасы в гостевом доме более чем полны. Сам утром всё проверял. Или, Мархов, тебе посуда в этом доме больше нравится? Тут фарфор тоньше или ножи острее и лучше режут мясо? – то, что Джек издевается, дураку понятно.
Йен не дурак. Происходящее его злит, но и то, что нарушил озвученные заранее требования, о которых, к слову, я была не в курсе, понимает.
– Прошу прощения, бета, – склоняет он голову, признавая вину, – подобного больше не повторится.
– В этом будь уверен, Мархов, – в отличие от оборотня стаи моего отца заместитель моего деда сглаживать ситуацию не спешит. – Ты, посторонний мужик, вошел в дом, где находятся три девушки, перенесшие тяжелые потрясения. Каким местом, идиот, ты думал? Дам тебе совет: помолись матери-Луне, за свою удачу, что встретить тебе довелось лишь Солану. Если бы сюда спустилась Лина, сам альфа Джейкоб разорвал бы тебя на части без выяснения причин. Понимаешь меня?
