– Да, ступай. Накорми детей и поешь сама. Я есть не буду. Ни одного куска не проглочу я, пока мы не покинем этого лагеря, – ответил он.
– О, что ты говоришь! – испугалась мать.
– Больше я не пикуни! Я отрекаюсь от этого племени. Ступай принеси мяса, поешь и уложи все наши вещи. К полудню лагерь останется далеко позади.
Сестра и я с ужасом прислушивались к его словам. Покинуть лагерь! Навсегда расстаться с родными, друзьями, товарищами наших игр! Сначала мы не поверили, думали, что он шутит, но мать знала его лучше, чем мы. Однако она не теряла надежды: быть может, он изменит свое решение. Молча вышла она из вигвама и вскоре вернулась со своим братом, которого звали Глаза Лисицы, и Белым Волком, младшим братом моего отца. Принесла она мяса и стала поджаривать его на угольях.
– Одинокий Бизон, брат, правда ли, что ты хочешь нас покинуть? – спросил Белый Волк.
– Да, – с горечью отозвался отец. – Вчера ты видел, как меня отхлестали. Я навсегда опозорен. Неужели ты думал, что я останусь с этим неблагодарным племенем? Вспомни, что я для него делал! Вспомни, сколько раз я выигрывал битвы и обращал в бегство врагов! И никогда не отказывал я в помощи. Женщины, дети приходили в мой вигвам, и я давал им мяса. А меня отхлестали за то, что я охотился, когда моя семья голодала! Нет! Я не останусь с этим неблагодарным народом!
– Брат, ты нарушил правила охоты… правила, которым подчиняемся все мы – и простые воины, и старшины…
– Знаю, знаю все, что ты можешь сказать, – нетерпеливо перебил отец. – Я охотился в стороне от большого стада, не намеренно я его спугнул. Это произошло случайно. Но Ловцы не дали мне времени объяснить, как было дело. Брат, не спорь со мной. Я принял решение: как только наши вещи будут уложены, я уеду отсюда навсегда. Но мне бы хотелось получить оружие, которое отняли у меня Ловцы. Постарайся взять его у них. А если они не отдадут… Ну, что ж! Я сделаю новый лук и стрелы, а со временем куплю другое ружье.
– Одинокий Бизон, старший мой брат, – сказал Белый Волк, – ты думаешь только о себе. Вспомни о жене и детях и ради них останься с нами. Если же в пылу гнева ты хочешь на время нас покинуть, – иди, но иди один. Навести родное нам племя черноногих – каина. Поживи с ними, пока не угаснет твой гнев, а потом возвращайся к нам.
– Слова Белого Волка – мои слова, – сказал Глаза Лисицы. – Не разлучай сестру мою с ее родственниками, не заставляй ее скитаться вместе с тобой. Подумай о том, что ты подвергаешь опасности и ее жизнь и жизнь твоих детей. Рано или поздно вас настигнет военный отряд одного из враждебных нам племен, все вы будете убиты. Прошу тебя, останься с нами.
– Ну, если так, то я не принуждаю Сисаки и детей следовать за мной. Они могут остаться с вами. Что вы на это скажете, жена, дети?
– Ты знаешь, что твоя тропа – также и моя тропа, – ответила мать, едва удерживаясь от слез.
– Слышите? – воскликнул отец. – Конечно, она меня не покинет. Да и дети не захотят с нами расстаться. Верно ли я говорю, сынок, дочка?
– Да, – шепотом отозвались мы оба.
– Ну и ступайте куда хотите! – сердито крикнул Глаза Лисицы. – А когда попадете в беду, вспомните, что я вас предостерегал и старался удержать в лагере.
С этими словами он вышел из вигвама.
– Брат, больше я не буду с тобой спорить: все равно это ни к чему не приведет, – сказал, вставая, Белый Волк. – Пойду попытаюсь взять у Ловцов твое оружие.
