– На что вы намекаете?
– Только на то, что происходит со всеми красивыми женщинами, с бедными – в первую очередь, – с мерзкой улыбочкой, с какой говорят о доступных особах, пояснил дон Алехандро.
Потеряв голову, лейтенант ударил кулаком в ухмыляющееся лицо человека, посмевшего задеть честь его Тереситы. Наверное, из-за своей мощи капитан, хотя был изрядно пьян, смог устоять на ногах. Угрюмо глядя на оскорбителя, насмешник сумел взять себя в руки и продолжить:
– Годы забирают красоту даже лучших из женщин, бедность – первая им помощница. А вы, лейтенант, что подумали?
Поняв, что выставил себя полным болваном, лейтенант ответил ровным голосом:
– Дон Алехандро, прошу меня извинить, и я готов дать удовлетворение, когда вам будет угодно.
– Поединки запрещены, да и… – глаза капитана, ненадолго вспыхнувшие, вновь помутнели, он хотел махнуть рукой, но в последний момент передумал и нанёс ответный удар. Кулак у него был тяжёлый, но, видимо, сеньор дель Соль не хотел всерьёз повредить человеку, над которым посмеялся и при этом сделал его виноватым. – Будем считать, что мы поквитались.
– Вам лучше отправиться спать, капитан.
– Учите меня ещё! – дон Алехандро возвысил голос, но потом тяжело сел на свой стул. – Я скоро выйду в отставку… На военной службе ловить больше нечего.
– Удачи вам, капитан!
– И вам, лейтенант, и вашей достойной супруге. С вашим упрямством вам только на удачу и можно рассчитывать.
Воспоминаний как вспыхнули, так и растворились. Пожилой идальго зажёг свечу и предложил гостю:
– Не хотите ли выпить на ночь травяной отвар? У нас в Хетафе есть такая привычка для лучшего сна. Хотя если рано встаёшь, то и без отвара спишь, как убитый. Но, может быть, ночевать в таверне будет не так удобно, как вы привыкли.
– Охотно.
На сей раз угощение – сваренные в мёде сливы – поставила на стол дочь хозяина, она же разлила по кружкам отвар и села с мужчинами. Держалась Инес приветливо, но без кокетства, а дон Стефано всё ещё переживал услышанные впервые за много лет тёплые слова об отце, сказанные без напускной любезности искренним и порядочным человеком.
Почувствовав, что гость будет рад услышать больше воспоминаний, пожилой идальго поведал некоторые детали давнишней ссоры:
– Мы с доном Алехандро завели старый спор о том, стоит ли жестоко наказывать жителей взбунтовавшегося города, или следует проявить милосердие. Не мы его начали, не нам его было и завершать – решает всё равно командир. Но мы, представьте себе, доспорились до пары кулачных ударов.
– Вы подрались с моим отцом? – чуть не заикаясь, спросил дон Стефано.
Подобные разговоры были мало того, что непривычны – немыслимы! Но идальго говорил с дружелюбной улыбкой, нимало не заботясь о дворянских условностях.
– Причём не на шпагах! – отставной офицер засмеялся. – Успели позлиться, наговорить лишнего, а я попался на его колкость. Дон Алехандро, светлая ему память, ловко поймал меня на слове, и мне пришлось извиниться. Там мы остыли и… – идальго сделал небольшую паузу, вновь глядя в прошлое, – пожелали друг другу удачи.
Помолчав некоторое время, дон Стефано с чувством произнёс:
– Благодарю за рассказ, идальго.
– Я тоже благодарю вас за повод вспомнить прошлое. Стемнело уже, вам лучше идти устраиваться на ночлег.
Кабальеро спохватился, что не успел расспросить сеньора Рамиреса о налоговых льготах, но сейчас они мало его беспокоили. Впрочем, дело есть дело.
