Ульри унаследовал «Мятного кабана» от своего отца, когда тот ещё считался процветающим заведением. Купцы из Голхарда устремлялись на юг, через Лессвир добирались до южного побережья, везли свои знаменитые кольчуги, мечи и другое оружие, с юга везли зерно и рыбу, горцы севера привозили меха. Однако в последнее время, когда Гиблые пущи наводнились разбойниками и грабителями, а контрабандисты с Сафских островов стали по морю переправлять привезённые от южан-кочевников товары, дорога потихоньку опустела, поэтому «Мятный кабан» большую часть времени пустовал.
До того, как доходы упали, помимо Джулии, Пита и толстухи Ханны, которая тоже являлась Ульри какой-то дальней роднёй, в заведении работало гораздо больше людей. Ульри держал двух кухарок, повара и собственную прачку, на конюшне трудился наёмный работник из местных крестьян. Но в последнее время все эти люди поразбежались. Когда прачка Ульри косоглазая Лана, сбежала в Лессвир, прихватив при этом всю дневную выручку, хозяин стал обращаться за помощью к Эльзе. Дом Эльзы находился через дорогу, на самой окраине Щучьего зуба.
Ульри и Эльза перессорились из-за Нолли и испорченного белья, поэтому у Эльзы его искать никто не станет, решил Пит. Зато с чердака Эльзы виден весь двор и все строения «Мятного кабана».
Пробравшись на соседний двор, Пит прошмыгнул мимо двух дремлющих прямо на земле дворняг. Те, признав своего, даже не шелохнулись. Забравшись по шаткой лестнице, Пит юркнул в узкое отверстие и, убедившись, что никто за ним не следит, прикрыл за собой дверь, двигаясь на ощупь, сделал пару шагов. От пыли засвербело в носу. Маленький беглец напыжился и, всё-таки, чихнул.
Питу показалось, что этим он переполошит всех жильцов, но никакого подобного не случилось. Прикрыв лицо рукавом, Пит пробрался к маленькому окошку на другом конце чердака и выглянул наружу. На улице стояла ночь. Луна и звёзды освещали двор, и никаких признаков погони не наблюдалось. Пит облегчённо вздохнул, вытер рукавом вспотевший лоб и наступил в какую-то жижу.
Пол чердачного помещения был усеян голубиным помётом. Что ж, придётся потерпеть. Вонь – не то, чего Пит обычно страшился. Бодрствовать всю ночь он не собирался. Глаза уже немного привыкли к темноте, и вскоре Пит начал различать предметы. Заметив, в углу, целую гору разного хлама, беглец принялся его ворошить. Старое одеяло и ворох драных вонючих тряпок вскоре превратились в подобие постели. Свернувшись в клубок, Пит устроился поудобнее и уже собирался закрыть глаза, как вдруг услышал, что лестница, ведущая на чердак, скрипнула.
Значит, за ним следили. Или просто кто-то решил влезть на чердак? Посреди ночи, но, зачем? Судя по тому, как скрипела лестница, это явно не кошка.
Пит зарылся в тряпки и забился в самый угол. Дверь скрипнула, и кто-то ввалился на чердак. Свет ударил в глаза, Пит прищурился. Масляная лампа в руках женщины чадила. Запах перегара ударил в нос – это же Берма, служанка прачки Эльзы. Берма была бы последней из тех, кого Ульри послал бы на его поиски.
Сколько лет этой женщине точно, никто не знал, зато все знали то, что Берма наделена всеми теми болячками и недугами, которые обычно приносит человеку глубокая старость: склерозом, заболеваниями суставов, печени и всего прочего, что находится у человека внутри. Помимо этих болезней старуха Берма, по словам Джулии, страдала маразмом и ежедневно выпивала столько вина, сколько способна выпить целая команда моряков, вернувшихся из дальнего плавания. Кроме того, Берма вечно шмыгала носом, часто чихала и была глуховата на оба уха. Несмотря на всё это Пит втянул голову в плечи и задержал дыхание.
