Этот страх в глазах для меня ну прямо чистое удовольствие. Пусть боятся, пусть ненавидят, даже завидуют. Быть выше всех настоящая награда для той частички души, что еще осталось целой. Не все в осколки превратилось.
- Сказать что-нибудь хочешь? – поудобнее сажусь в кресле, лишь бы за всем понаблюдать.
Снова в жесте покорности находятся, молчат, как будто языков разом лишились. Это все для них будет очень хорошим уроком. Никому не позволю вредить мое фирме, которой я могла легко лишиться, если бы все эти носители членов не дали мне высказаться на совете директоров. Правда, потом они очень сильно пожалели, что позволили женщине ими руководить. Большинство из них были с позором уволены, не имея никакого отношения к Холдингу.
Здесь лишь могу властвовать, карать или же миловать. Можно сказать, моя воля – закон. И каждый уже это понял. Хотя есть и те, кто старается пойти против меня. Что же…я всегда нахожу на таких управу. Эдвалду находится в их числе.
- Собери свои вещи и немедленно покинь фирму, – слова мне так легко даются, ведь не первый же раз их уже говорю. – В этом здании ты больше не работаешь.
Три. Два. Один. Как по избитому сценарию Эдвалду поднимается на ноги, опрокидывая стул. Лицо все красное, должно быть пятнами сейчас покроется от той злости, что в нем кипит. Сжимает кулаки, дыша как бык на родео. Все же вокруг затаили дыхание, не смея глядеть ни на кого из нас. Я же вся прямо в нетерпении пребываю от его громкой речи.
- Какая же ты сука, Блэр, – а вот и первое оскорбление.
Как все банально. Мог быть и пооригинальнее что-то придумать. Так и хочется ладошкой рот прикрыть от зевоты. Всегда сотрудники после увольнения поговорить хотят, причем сипя обвинениями в адрес начальника. Что же им во время работы мешало ошибки не делать? Почему лишь сейчас язык развязывается?
- Мистер Каран, пожалуйста, без…
Сессилия пытается достучаться до взбесившегося парня, но это просто бесполезно. Его только охрана может остановить. Как раз таки ее я вызвала, нажав на красную кнопку под столом. С минуту на минуту его отсюда выпроводят. Не хотел по-хорошему, значит, будешь валяться на асфальте.
- Заткнись, Сессилия, – машет в ее сторону рукой, мол, к нему подходить опасно. – Какие же вы все идиоты, раз пляшете под ее, – показывает на меня пальцем, – дудку. Она же крутит вами, дергает за ниточки, как марионетки. Унижает честь и достоинство, – похоже, этот спектакль надолго. Он не угомонится и после появления здесь охраны. – Зачем вы позволяете такое с вами творить? Неужели, нет никакого уважения к себе. Да вы просто…
Высокий мужчина, имя которого я пока что не запомнила, так как он из новеньких, заходит в конференц-зал, быстро оценивает ситуацию и, видя Эдвалду в подобие боевой позы, тут же хватает его за воротник рубашки и тянет на выход из кабинета. Парень что-то кричит, оскорбляет, проклинает. Пытается вырваться из цепких рук охранника, но только делает себе еще хуже. Будет продолжать брыкаться, получив какой-нибудь вывих, а то и два.
Когда смолкают голоса, молча, поворачиваюсь к сотрудникам, пробегаюсь по каждому из них пристальным взглядом, после чего кручусь на кресле и поворачиваюсь к ним спиной. На этом наше собрание закончено. Опять шум, гам, топот ног, который уже порядком раздражать начал. К тому же кричащий телефон на нервы действует. Если его кто-то из сотрудников забыл, выброшу в окно.
