– Она мне ничего не дает, эта школа! – заявил разгоряченный Аран в попытках подыскать стоящее оправдание. – Мне не нужно ничего из всего этого знать! Ведь когда ночь, Овид, ты ведь знаешь, что солнце все равно есть? Вот и я так: я просто знаю уже то, что мне надо знать, и не нужны мне эти океаны, которые омывают ее, и сколько рек в ней плавает, и сколько там народу живет! Дурацкая страна!
Осознавая, что этого оправдания мало и что завтра он снова пойдет на учебу, Аран упрямо твердил, что не вернется во что бы то ни стало. Старший брат его выслушал, очень внимательно, прислушиваясь к каждому слову и каждому выражению лица Арана, и в конце этого монолога дипломатично предложил дать ему срок в одну неделю, в течение которой он должен был составить список всех причин – но только реальных причин, без преувеличений, – по которым Аран не может больше учиться в школе, и тогда, возможно, Овид поговорит с родителями, чтобы ему позволили бросить учебу.
Конечно, Аран не смог найти должных причин, способных убедить Овида и самого себя в правильности своего желания. Да и пару дней спустя он уже забыл об этом решении и продолжил получать наказания от учителей за веселые мальчишеские проделки на пару с Симоном.
Все это так напоминало тот разговор с Овидом, но сейчас разница была в том, как они разговаривали с братом. За прошедшие годы в их отношениях исчезла открытость и легкость общения, и недоговоренность теперь отягощала слова, не желающие срываться с губ.
– Это просто не твоя работа? – повторил Овид его слова. – То есть тебе просто скучно там, она тебе не нравится больше, и потому ты решил уволиться? Вот так просто?
– Все не так просто, – возразил Аран, но в очередной раз смолк в неспособности объяснить лучше.
– Аран, тебе пора повзрослеть. Я не могу постоянно находиться рядом с тобой и исправлять твои ошибки. И родители больше не могут. Ты уже достаточно взрослый, чтобы научиться нести ответственность, так почему ты этого не делаешь? О чем ты вообще думал, когда решил сегодня бросить работу?
Аран молчал.
– Проснулся и понял, что это не твое, и пошел объявить всем об этом?
– Я не сегодня решил, – неожиданно произнес он, вспомнив, как все случилось.
– Не сегодня? Так ты об этом уже думал, но мне ничего не сказал?
– Я вчера вечером это решил. Я увидел счастливых людей, Овид. Настоящих счастливых людей.
Он говорил тихо и очень спокойно, глядя куда-то в стол. Перед его глазами снова обрисовались улыбающиеся лица. Сейчас он еще понял, что даже не улыбки делали лица пятерых друзей счастливыми, а само их внутреннее сияние. Они могли о чем-то задуматься или заговорить на серьезную тему, но все равно можно было заметить, что эти люди живут той жизнью, которую для себя хотят.
Овид впервые выдохнул с намеком на усталость от бесполезности разговора с младшим братом:
– Уволился, потому что встретил счастливых людей? Это что еще? И вообще, Аран, я тебе не об этом пытаюсь втолковать, а об ответственности. Ты не можешь вот так просто бросаться обязанностями из-за своих личных желаний, это эгоистично как минимум. Ты ведь не подумал обо мне и об этой квартире, за которую нам надо платить каждый месяц. На что мы есть будет, ты не подумал. Как родителям помочь деньгами. Нет же, тебе наскучила работа, и ты ее просто бросил.
– Да не так все, Овид! – снова вспылил Аран.
– А как тогда? Если я ошибаюсь, почему ты не возразишь как следует, как взрослый человек, а не ребенок, который просто уперся в свое и не желает сдавать позиции. Ты – взрослый человек, Аран!
