БОРХ. Так ты служитель мира?
ТЕБРУН. Тех его сторон и свойств, которые приносят равновесие.
ЭТИКА. Сам для себя не шьешь?
ТЕБРУН. Я принимаю все одежды, и в то же время ни одну. Машина эта – чудо инженера. Здесь многое осталось после падения цивилизаций. И это чудо – прошлого намек.
БОРХ. Где Аурелия могла бы находиться? Твой глаз не видел золотых людей?
ТЕБРУН. Конечно, видел. И многих я не распознал. Они умеют прятаться, ведь хищные судилища уродливых властей не устают искать те самые зачатки, которые им бросят вызов. Однажды, я надеюсь.
БОРХ. Ты собиратель и хранитель представлений. Мироустройство говорит с тобой?
ТЕБРУН. Сейчас же говорит – я встретил вас. Отец и дочь идут искать страну Аурелию? Зачем?
БОРХ. Нельзя же в стороне стоять и видеть харкающих гноем принцев и принцесс. А близкие нуждаются в очищающем лекарстве.
ТЕБРУН. Тяжкая судьба… такое дело рождается в тяжелом напряжении, падением в низины. Мир будет охотиться за вами.
ЭТИКА. Зачем ты нас пугаешь?
ТЕБРУН. Пытаюсь вам помочь.
БОРХ. Не знаешь ничего, какое представление правдиво, а какое ложно?
ТЕБРУН. Не смею знать. Мой род занятий – одарять.
ЭТИКА. Сказочник! Так говоришь, что здесь принять я вынуждена взгляд на то, что с нами происходит. Так не бывает.
ТЕБРУН. В дальнейшем вспомните мои слова. Вы принимаете и отвергаете. Но то, что я скажу и сколько, вам это нужно. По вашему случаю и природным наклонностям даю вам три первоначальных образа. За выбор отвечает каждый. Каждый сам решает для себя.
БОРХ. Дороги наши могут разойтись, если два разных представления принять?
ТЕБРУН. Зависит все от цели, веры, действий и многих тонкостей. Восставших я встречаю редко. Про Аурелию не знаю. А знал бы – умолчал.
ЭТИКА. Но почему?
ТЕБРУН. Нас слышит мир. Когда так просто достаются ценные маршруты, не заплатив сполна, то ложь станцует вокруг нас, и Аурелия переместит свои положения в другое место. Мир движется, и убегает, и настигает, преследует и одаряет.
ЭТИКА. Машина уловила суть? Как долго ждать?
ТЕБРУН. Обычно происходит быстро. Как только одеяние готово, оно мне даст намек, какой избрать…
Этика тревожится.
ЭТИКА. Отец, от этого портного веет западней. Пойдем отсюда.
ТЕБРУН. Вы принялись играть в игру. Благоразумие играло вместе с нами. А где оно теперь? Куда же затаилось в женской голове?
БОРХ. Этика, он может нам помочь.
ЭТИКА. Не видишь ты свою наивность…
ТЕБРУН. Из уважения к любым восставшим против мира, я трачу ткань, а ткани нынче стоят несколько голов.
ЭТИКА. Так ты палач!
ТЕБРУН (поклон). Все нити – это все моё наследство. Расценки знаю точно – несколько голов.
БОРХ. Откуда пришел? Мне кажешься у партии был прихвостнем.
ТЕБРУН. Какой же партии? Их наплодилось, словно вшей.
БОРХ. Всем ненавистное начало – партия охранителей. Мне видятся манеры, которые адепты секты применяли к простодушным.
ТЕБРУН. Одно из удивительных вещей – мир старый рухнул, но вот манеры живы в душах. Число ничтожно их, но все равно встречаешь на дорогах.
ЭТИКА. Они восставшие, как мы?
ТЕБРУН. Когда-то были, но превращались шаг за шагом в лабиринте. Всякий восставший будет иметь дело с Избранниками Трона. Куда бы ни пошел – их власть повсюду: где-то очевидна, а где-то, словно тень от воробья. Партия восстания и партия охранителей суть образы и простота для томных. Так говорят, что между ними продолжается борьба и все замешаны, рождаясь здесь. Мать рождает сына, он выползает из утробы, а нить уже к ноге привязана и некуда деваться: война двух партий всех затронет, и этого мальчишку, вдохнувшего копоти земной, потащит прямиком в горнило схватки, чтоб он пополнил армию одной из партий. Все это бросьте, что сказал – коварный план, его пути и способы поймать небдительного простака.
