Основания морали - страница 18

Ниже мы приведем более обстоятельные подтверждения тому, что большинство вещей или ценностей, являющихся предметами стремлений, являются одновременно и средствами, и целями. Мы покажем, что одна вещь может быть средством для достижения ближайшей цели, которая, в свою очередь, станет средством для достижения дальнейшей цели, а эта последняя – средством для достижения еще более удаленной цели; что эти «средства-цели» должны оцениваться не просто как средства, но и как цели-в-себе, т. е. должны наделяться не только производной, или «инструментальной», ценностью, но и ценностью «квазисамостоятельной».

Сейчас, однако, мы должны сформулировать одно из наших предварительных заключений в наиболее четкой форме. В любой отдельно взятый момент мы совершаем не то, что приносит нам максимум «удовольствия» (в обычном значении этого слова), а то, что приносит максимум удовлетворения (или минимум неудовлетворения). Если мы действуем под влиянием влечения, страха, гнева или страсти, мы совершаем то, что удовлетворит нас лишь на краткое время, а долгосрочные последствия во внимание не принимаем. Если же мы действуем по здравом размышлении, мы совершаем то, что, как мы полагаем, принесет нам наибольшее удовлетворение (или наименьшее неудовлетворение) в долгосрочной перспективе. Но когда мы судим наши действия (а особенно когда судим действия других) по моральным критериям, вопрос стоит так: какие действия или правила действия в долгосрочной перспективе более всего способствуют здоровью, счастью и благополучию индивидуума, либо – если имеется конфликт интересов – какие правила поведения в долгосрочной перспективе более всего способствуют здоровью, счастью и благополучию всего общества, всего человечества?

Довольно длинное словосочетание «здоровье, счастье и благополучие» я считаю ближайшим аналогом аристотелевского понятия «эвдемония», которое, как мне представляется, содержит все три элемента. И я использовал его потому, что некоторые теоретики этики считали «счастье» (даже если оно означало счастье человечества в долгосрочной перспективе) слишком узкой или слишком низкой целью. Чтобы не вдаваться в пустые споры о словах, я буду называть конечную цель просто Благом или Благополучием. Тем самым я избегу возражений, гласящих, что эта конечная цель, это Summum Вопит, это мерило всех средств или иных целей не является инстанцией достаточно универсальной и достаточно возвышенной. У меня нет никаких серьезных «но» против использования термина «благополучие» для обозначения этой конечной цели, – хотя на самом деле меня вполне устраивает термин «счастье» как вполне самодостаточный, содержательно универсальный и вместе с тем более говорящий. Но всякий раз, как я использую слово «счастье» в качестве единственного термина, читатель может про себя добавлять «и/или Благополучие», – если думает, что такое добавление необходимо для подчеркивания всеобъемлющего характера цели или ее возвышенности.

Прежде чем перейти к следующей теме, стоит рассмотреть некоторые возражения, которые выдвигаются против представленной в этой главе эвдемонистической позиции.

Одно такое возражение относится к отношению между желанием и удовольствием, – к предполагаемой ошибочной инверсии, упомянутой мною в начале главы. Я думаю, что люди, придающие повышенное значение этой так называемой ошибке, сами грешат подменой смыслов. Свою позицию они нередко формулируют так: «Когда я голоден, я хочу пищи, а не удовольствия». Но корректность этого высказывания подрывается двусмысленностью термина «удовольствие». Если мы заменим «удовольствие» «удовлетворением», мы получим следующую казуистическую формулировку: «Когда я голоден, я желаю пищи, а не удовлетворения моего желания». Таким образом, мы здесь имеем дело не