— Сантиментов? Серьёзно? Ты хоть знаешь значение этого слова? — подтрунивал я над этим болваном.
— Тоже мне академик Сахаров… Чё докопался? — набычился он.
— Кому ты сдался? Я за тебя переживаю. Вдруг начнёшь умничать с чужими людьми, а тебя не поймут. Без зубов ведь останешься, — подметил я. В последнее время предъява может прилететь за что угодно. А умные слова, которые не каждый поймёт, могут стать катализатором агрессии тупоголовых братков.
— Спасибо, мамочка. Что б я делал без тебя? — фонтанировал он сарказмом.
— Даже не представляю…
Наш словесный пинг-понг продолжался пока мы пробирались сквозь ораву снующих туда-сюда зевак. Толпы народа лавировали между торговыми палатками будто о работе никто и никогда не слышал. Откуда во вторник в разгар рабочей смены взялось на рынке столько людей?
Очередной толчок в бочину по какой-то причине привлёк моё внимание. Стоило увидеть, чей именно угловатый локоток «пощекотал» мне рёбра, в груди образовалась дыра с воющей в ней вьюгой. Всё такая же красивая, как и два года назад. Вьющиеся волосы, спадающие по плечам, зелёные глаза, утягивающие тебя в эту трясину, худощавая фигурка. Я ощупывал взглядом свою первую любовь, пока не наткнулся на то, что всколыхнуло во мне что-то тёмное, необъяснимое и разрушающее. Заалевший синяк на скуле, как маяк, притянул мой взгляд. И поняв куда направлен мой взор, Рита постаралась поскорее прикрыть эту метку своими волосами, но я мгновенно перехватил её руку.
— Что это такое? — пробасил я.
— Ничего. Там ничего нет! — истерично отвечала мне моя первая любовь.
— Как давно Олег тебя бьёт? — спросил, стараясь контролировать свой гнев, застилающий разум кровавой пеленой.
— Олежа никогда меня не трогал! Как ты мог подумать такое о моём муже? — муже… Это слово резануло по нервам, как бритва.
— Рита, я не идиот и могу отличить синяк от следа на лице от подушки после сна! — рявкнул я. — Расскажи по-хорошему.
— А что если я не расскажу? Ударишь меня?
— Ты дура? С какой радости мне тебя бить? Я тебя хоть раз обидел? — шокировано забрасывал её вопросами.
— Ах, да, точно. Святой Назар. Защитник слабых и убогих. Ни ударить, ни трахнуть нормально не можешь, — шептала она, приблизившись к моему лицу. Шлейф застоявшегося перегара, который я почувствовал, открыл для меня всю картину целиком.
— Да ты в кашу уделанная! — отодвинув от себя, ставшую совсем чужой женщину, произнёс я. И взглянул на неё внимательнее. Не знаю, что именно повлияло, но я перестал смотреть на эту, некогда любимую мною, девушку через призму совершенства. И вот уже волосы не так ухожены, глаза лучатся не счастьем, а хмелем и худоба не природная, а болезненная.
— Не начинай… Всего-то фунфырик один для поднятия духа выпила, — сказала она так, словно это само собой разумеющиеся.
— Теперь я всё понял, — сказал и собрался уйти от неё к другу, который с озадаченной рожей наблюдал за ходом событий. Пара шагов и тоненькая ручка с грязью под неровными ногтями остановила меня, вцепившись в рубашку.
— Назар, подожди! Я… Мне… Трахни меня, а? — чего, бля? Вслух я озвучил этот же вопрос.
— Чего, бля?
— Я недорого беру! А тебе почти задаром отдамся, — быстро тараторила Рита, а я с каждой минутой всё больше переставал понимать о чём она толкует.
— Ты чё, Рит? Ты телом торгуешь?
— Не тебе меня судить! Это из-за тебя я стала шалавой! Из-за тебя я живу с алкашом, который за бутылку готов меня пустить по кругу! — надрывно вопила Рита, стуча меня кулачками по груди.
