– На. – Сунула в руки парню с узкими губами.
Тот с напарником развернул чехол, и они начали надевать его на картину. Продавец суматошилась вокруг них, то и дело требуя аккуратности и подсказывая, как правильно делать. Лишь после того, как полотно было упаковано и грузчики подняли картину на руки, девушка выскользнула обратно за дверь. Михаил и Лилия двинулись следом. Проследив за погрузкой картины в автолайн, он посадил девушку в свою машину, и Лилия назвала адрес. Автолайн ехал по пятам.
Картину внесли в прихожую. Прислонили к стене. Грузчики замерли в дверях в ожидании, когда с ними произведут расчет. Но Михаил как будто не замечал этого. Прошелся по квартире. В комнатах просторно, мебели немного. Коврики на полах. Ничего лишнего, все самое необходимое. Люстры под потолком, бра и по паре небольших картин на стенах. Михаил присматривался к ним, не издавал ни звука, на лице – никаких эмоций. Спокойствие и серьезность. Лилии даже пришло в голову, что улыбка для него сейчас – это немалый труд. Впрочем, никаких выводов для себя она не делала. Хотя ей не очень понравилось, что Михаил, не успев появиться в квартире, стал бесцеремонно осматривать ее, как будто по содержимому квартиры оценивал хозяйку. Так бывало в старину: когда оценивали лошадь, то прежде всего смотрели на ее зубы. Девушку начинало нервировать. Но она гасила в себе раздражение, терпеливо ждала, чем закончится обход. Прихожую Михаил осмотрел так же внимательно, как комнаты. Собственно, смотреть в ней было не на что: вешалка для одежды, ящик для обуви, зеркало с тумбой и голые стены вокруг. Затем остановился возле упакованной картины:
– Стало быть, здесь ты живешь?
– Живу. – Она не уловила в его словах усмешки или намека на нее. – Тебе что-то не нравится? – справилась сдержанно.
– Кто это сказал? Вполне приличное жилище.
– Но в этом приличном жилище негде повесить такую большую картину. – Лилия показала на упакованное полотно. – По-моему, она не впишется в эту обстановку.
– Обстановка обычная. Недорогая, но со вкусом, – возразил он. – Я думаю, картина только прибавит утонченности этой атмосфере. А повесить ее нужно в прихожей, вот на этом месте. – Хлопнул рукой по стене. – Любому входящему в квартиру она сразу многое расскажет о хозяйке.
– Что она может рассказать? – пожала плечами Лилия. – Это же всего лишь холст. Фигуру на нем могли изобразить любую, с каким угодно лицом и телом, и в каком угодно одеянии. Это ровным счетом ничего не значит.
– Не значит в том случае, когда работа выполнена бездарями, – поправил Михаил. – А когда исполнена мэтром, тогда все совсем иначе.
– Особенно если полотно написано несуществующим художником, – добавила она с присущей ей насмешливостью. Губы растянулись в полуулыбке, глаза чуть прищурились и глянули на гостя разочарованно.
– Ты снова в своем амплуа. Никак не хочешь поверить моим словам, – повел он головой.
– Они не убеждают меня, – вздохнула она. – Самые красивые слова способны создавать самые красивые мифы. Но миф – это всего лишь измышление, и ничего больше.
– Ладно, оставим это, – попросил он. – У тебя еще будет возможность убедиться в моей правоте. А сейчас, если тебе не трудно, приготовь чай, как обещала. Рабочие, – показал на грузчиков, – за это время повесят холст на стену.
– Но они же грузчики.
– Прежде всего они мужчины, – строго заметил он, – и должны уметь делать простую мужскую работу.
