Друзья успели обсудить важные для обоих вопросы кредитования нового большого проекта, потом поговорили о поездке в австрийский Грац на будущей неделе. После чего подали рыбу. Олег давно заметил некоторую печаль в голосе Павла и в наклоне головы.
– Я думаю, что подписи Штренга у нас почти в кармане, – сказал Олег, медленно расставляя ударения, – а ты… смурной какой-то. Не рад?
– Нет, тебе показалось, Олежа.
– Давай выпьем за Вену, за Австрию, а? Это будет год спокойной жизни. Моя давняя мечта – прекратить гонку за перспективой. Пусть она погоняется за нами. Ну?
Павел помолчал. Подержал в руке рюмку, словно грея содержимое, потом одним глотком выпил и взял лимон.
– Нет, что хочешь, говори, но я вижу. Не в себе ты, – произнес Олег, делая из кусочка рыбы, зелени и сыра маленькое канапе, и отправляя его в рот. – С Мариной все нормально?
От внимательных глаз Олега не ускользнуло резкое движение руки Павла с салфеткой к уголку рта, сразу спрятавшиеся глаза и тут же резко открывшиеся навстречу с появлением морщинки озабоченности на лбу.
Значит, Марина.
– Нет, все нормально, Олежа. – Слова давались с трудом. – Только…
– Что только?
– Только… Мне кажется, что… Перегорело все.
– Два года, Паша, это много, – говорил Олег, привычно освобождая от костей тушку зеркального карпа. – Ты почему не ешь? Отличный карпина! Смотри, ты вот так его – в соус, зеленью сверху и… Вкуснятина!
– Наелся уже.
Они помолчали. Павел еще выпил коньяку, а Олег закончил карпа, и теперь нанизывал на зубочистку кусочки ананаса вперемежку с сыром. Потом бросил в налитое мартини пару маслинок и… зажмурился.
– Ты знаешь, Паша, некоторые любят пить мартини вначале, а вот я в конце.
Сначала он медленно снял зубами ананасово-сырную пирамидку, потом также медленно, не разжевывая при этом, сделал большой глоток мартини. И добавил к этому маслинку, выловленную пальцами из бокала. И только после этого открыл глаза: они показывали неподдельное наслаждение.
– Значит тебе Маринка поперек горла, – выдохнул Олег.
– Ладно. Разберусь.
– Она много знает?
– Много.
Дальше разговора практически не было. Олегу позвонили на мобильный и он заспешил.
– Я забыл совсем. Сегодня у меня с Айгарсом встреча. У него интересная информация по Прибалтике, я тебе потом расскажу.
– Хорошо. Я бы с тобой поехал, но что-то…
– Ты не раскисай, друг. Нам еще работать и работать, – сосредоточенно копошась в черном кожаном портфельчике, сказал Олег. – Что-нибудь придумаем. Сам доедешь?
– Я не пьян…
– Ну и отлично. Все, я поехал. Держи, Федор! – Охранник, отделившись от стены, перехватил ручку уже почти падающего портфеля, одновременно отодвигая стул из прохода для своего шефа. – Пока…
Уже открывая дверь, Олег обернулся. Павел сидел спиной к нему, не шевелясь. Руки безвольно лежали на темно-зеленой скатерти. Он почувствовал, что все рушится.
***
Познакомились они так: он шел по улице, повернул голову налево, и… остановился. В витрине магазина, откровенно наклонившись вперед, молодая стройная девушка в джинсах и коротенькой белой майке поправляла одежду на манекенах. Она присела на корточки, красиво прогнувшись в пояснице, продолжая поправлять что-то. Павел остановился перед витриной. Потом появился рядом еще один прохожий, второй, третий… Девушка, почувствовав взгляд, обернулась. От неожиданности присутствия за стеклом смотрящих на нее споткнулась, и, еле удержавшись на ногах, оперлась рукой о стекло витрины. Тут и встретились их взгляды. Она была смущена, улыбалась, но, не потеряв уверенности, присущей внешне привлекательным людям, воспроизвела некоторое «па» из испанского танца. Застыв с выброшенной вверх рукой, отставленной прямой ногой и гордо поднятой головкой, она с некой лукавой смышленостью и улыбкой победительницы вызвала неслышимые ей дружные аплодисменты собравшихся на улице.
