— Я так подумала, — признала Воронцова спокойно, решила всё же попытаться достучаться до него через стену цинизма. Если не получится, по крайней мере ей не будет стыдно перед собственным ребенком в будущем. — У меня пошли месячные, и я восприняла это знаком того, что беременность не наступила. Как выяснилось, это не всегда показатель. Иногда такое случается. Вот и в нашем случае так получилось. Я именно тогда и забеременела, но по незнанию не поняла этого.
Злорадная улыбка на его губах отлично иллюстрировала истинное отношение Валерия к её словам. Не верил он. На фоне произошедшего такое отношение не должно было задевать, но задевало. Маша никогда не давала ему поводов, чтобы подозревать её в корысти или мстительности, расчетливости. В этих отношения девушка отдавала всю себя, а по итогу её подношение оказалось неоцененным и ненужным.
— Как удобно, — протянул Лер. — Ладно, допустим ребёнок действительно есть, но какова вероятность, что он мой? У меня имеются на это вполне обоснованные сомнения, учитывая, как близко в последнее время ты общалась с Ромкой. Ваши постоянные командировки, да увольняться ты отказалась. Не из-за него ли?
Вот этот удар был еще сильнее, чем предыдущий. Мария даже задохнулась от неожиданности. Это он её предал, обманывал и променял на богатенькую племенную кобылку, и в итоге Лер еще и обвиняет её в предательстве! Это уже за гранью! Она открыла рот, но ничего вменяемого произнести просто не могла. Так откровенно нагло переложить с больной головы на здоровую. Как Лер мог додуматься до подобного? Это же ещё нужно так умудриться. Она вот так не умеет. Наверное, зря. Была бы умнее и коварней, не оказалась бы разбитого корыта. Кому нужна искренность? Да никому, как выяснилось. Об неё вытерли ноги и растоптали, еще и виноватой сделали.
— Что? — Лер интерпретировал её молчание по-своему. — Нечего сказать?
Теперь она совершенно точно видела в его глазах злость, только ей не за что оправдываться. Маша даже не помышляла об измене. Для неё всегда единственным был Донской.
— Ты был у меня первым, — потухшим голосом напомнила девушка. Ей казалось, что она попала в какую-то искривленную реальность. Подобного разговора просто не могло произойти. Отрицание — первая защитная реакция психики, но самая бесполезная. Воронцова попыталась сбросить с себя вязкое состояние неприятия.
— Судя по всему явно не последним, — жестко припечатал Донской.
Самый болезненный и сокрушительный удар, который ставит на колени, могут совершить только самые близкие и любимые люди. Мария любила Валерия, так сильно и всепоглощающе, что иногда себя забывала в этой любви, теперь же её чувства стали ядом, что отравляли кровь. То, что было благословением с небес, бесценным даром, на деле оказалось червивым яблоком.
— Как ты смеешь говорить подобное? — растерянность никуда не делать, но гнев помог ей позорно не расплакаться перед тем, кто в мгновение ока превратился во врага. Так просто её жизнь перевернулась с ног на голову. — Я тебе не изменяла и никогда не лгала, в отличие от тебя!
Мария даже не подозревала, что у неё настолько развито самообладание. Внутри все разодрано в клочья, больно невыносимо, да так орать хочется, но Мария спокойно продолжала сидеть за столиком в ресторане напротив главного разочарования всей её жизни и не демонстрировать свои эмоции. Похоже, последние дни закалили её. В Воронцовой стали происходить необратимые изменения, которые девушке совсем не нравились, но были необходимы для выживания. Наверное, именно так милые и наивные девушки и превращаются в хладнокровных стерв и сук. Их просто убивают предательством, зато на свет появляется может быть не лучшая, но куда более жизнеспособная форма. Так и с ней. Маша чувствовала, что механизм запущен.
