Остальные. Часть 2 - страница 21

В то время ему было пятьдесят пять лет. Эти листовки он расклеивал на столбах после работы. В выходные дни он расклеивал их в центре столицы и смотрел, как реагируют граждане. При чтении лица у граждан были серьёзные, причём никто эти листовки не срывал. Милиционеры, обычно вдвоём, подходили, читали эти листовки, разговаривали между собой и уходили, а листовки оставались на прежнем месте. Были случаи, когда милиционеры, увидев, что он развешивал эти листовки, подходили и читали, а он спокойно уходил с этого места, и они его не останавливали. Он не успел повесить только четырнадцать листовок.

Тридцатого ноября его вызвали в первый отдел. Начальник первого отдела сказал ему: «Мы пойдём с тобой в районный отдел комитета государственной безопасности, но ты не беспокойся, тебя отпустят». В районном отделе его спросили, он ли печатал листовки двух видов и вывешивал на столбах и заборах в городе. Ему пришлось сказать, что он действительно печатал эти листовки, поскольку сотрудники отдела показали ему копию письма в одну из крупных газет, напечатанного на той же печатной машинке. На этом его беседа с ними закончилась. Они дружески пожали ему на прощание руку, и он ушёл от них на работу. На работе его окружили его товарищи по работе. Все они с большим интересом слушали его известия о последних событиях.

В тот же день он решил убедить заведующую отделом семьи и брака в необходимости разрешить публикацию брачных объявлений в столице страны. После работы он пришёл к ней на приём, показал листовки двух видов и объяснил спокойным тоном: «Если в столице страны не опубликуют моё брачное объявление, я вынужден буду расклеивать на столбах и заборах эти двух видов листовки».

Она взяла эти листовки, сказала, чтобы он зашёл к ней через пять минут, и ушла в свой кабинет совершить коварный, аморальный поступок. В кабинете она позвонила в отдел милиции столичного совета. Сообщила им о его листовках и дала им указание сообщить о его листовках начальнику первого отдела столичного совета, полковнику комитета государственной безопасности столицы страны и столичной области и позвонить на станцию скорой и неотложной медицинской помощи для помещения гражданина в психбольницу.

Потом она пригласила его в свой кабинет для беседы. Во время довольно мирной беседы с ней, примерно через две минуты, неожиданно для него дверь в кабинет открыли милиционеры. Начальник отдела семьи и брака отдала им листовки, и они увели его в отделение милиции. Один милиционер позвонил на станцию скорой и неотложной медицинской помощи и сказал: «Мы здесь задержали одного фашиста!» Примерно минут через пятнадцать приехала автомашина скорой помощи и в отдел милиции столичного совета вошли настоящие фашисты: начальник первого отдела столичного совета, полковник комитета государственной безопасности столицы страны и столичной области, и с ним психиатр.

После заполнения психиатром путёвки с нарядом перевозки его сразу, без суда и следствия, без акта судебно-психиатрической экспертизы, без определения суда о назначении принудительного лечения посадили в медицинскую автомашину с красным крестом и отправили в областную клиническую психиатрическую больницу на принудительное травмирование его здоровья и на издевательства по адресу.

Когда его поместили в эту психбольницу, то дверь закрыли на замок, врезанный в дверь. За столом сидела врач. Он стал ей объяснять, что психически здоров, что он в психических больницах никогда не лечился, что он ведущий конструктор по роботам и награждён серебряной медалью всесоюзной выставки. В это время санитары переодевали его в больничную одежду, а врач заполняла стационарную карту и смеялась. Она была безумно рада и счастлива от того, что ей представилась возможность безнаказанно упрятать в психбольницу заведомо психически здорового человека – ведущего конструктора, за листовки политического содержания. Она была уверена, что за данное преступление её не посадят в тюрьму, поскольку она выполняет волю высокопоставленных лиц – волю партийной мафии КПСС.